Цитаты со словом «детское»
Детскому воображению приходилось искать пищи самостоятельно, создавать свой собственный сказочный мир, не имевший никакого соприкосновения с народной жизнью и ее преданиями, но зато наполненный всевозможными фантасмагориями, содержанием для которых служило богатство, а еще более — генеральство.
Впрочем, я не могу сказать, чтобы фактическая сторона моих
детских воспоминаний была особенно богата.
Припоминается беспрерывный
детский плач, раздававшийся за классным столом; припоминается целая свита гувернанток, следовавших одна за другой и с непонятною для нынешнего времени жестокостью сыпавших колотушками направо и налево.
Хотя в нашем доме было достаточно комнат, больших, светлых и с обильным содержанием воздуха, но это были комнаты парадные; дети же постоянно теснились: днем — в небольшой классной комнате, а ночью — в общей
детской, тоже маленькой, с низким потолком и в зимнее время вдобавок жарко натопленной.
Тут было поставлено четыре-пять
детских кроватей, а на полу, на войлоках, спали няньки.
Детские комнаты, как я уже сейчас упомянул, были переполнены насекомыми и нередко оставались по нескольку дней неметенными, потому что ничей глаз туда не заглядывал; одежда на детях была плохая и чаще всего перешивалась из разного старья или переходила от старших к младшим; белье переменялось редко.
Как ни вредно отражалось на
детских организмах недостаточное питание, но в нравственном смысле еще более вредное влияние оказывал самый способ распределения пищи.
Благодаря этому педагогическому приему во время классов раздавались неумолкающие
детские стоны, зато внеклассное время дети сидели смирно, не шевелясь, и весь дом погружался в такую тишину, как будто вымирал.
Словом сказать, это был подлинный
детский мартиролог, и в настоящее время, когда я пишу эти строки и когда многое в отношениях между родителями и детьми настолько изменилось, что малейшая боль, ощущаемая ребенком, заставляет тоскливо сжиматься родительские сердца, подобное мучительство покажется чудовищным вымыслом.
Но ежели несправедливые и суровые наказания ожесточали
детские сердца, то поступки и разговоры, которых дети были свидетелями, развращали их. К сожалению, старшие даже на короткое время не считали нужным сдерживаться перед нами и без малейшего стеснения выворачивали ту интимную подкладку, которая давала ключ к уразумению целого жизненного строя.
Увы! разговоры эти своим пошлым содержанием и формой засоряли
детские мозги едва ли не хуже, нежели самая жестокая брань.
Разговоры старших, конечно, полагались в основу и наших
детских интимных бесед, любимою темою для которых служили маменькины благоприобретения и наши предположения, кому что по смерти ее достанется.
Мне было уже за тридцать лет, когда я прочитал «
Детские годы Багрова-внука», и, признаюсь откровенно, прочитал почти с завистью.
Напротив того, при наличности общения, ежели дети не закупорены наглухо от вторжения воздуха и света, то и скудная природа может пролить радость и умиление в
детские сердца.
— Колодки! колодки забивают! — раздаются из окон
детские голоса.
Рабочий день кончился. Дети целуют у родителей ручки и проворно взбегают на мезонин в
детскую. Но в девичьей еще слышно движение. Девушки, словно заколдованные, сидят в темноте и не ложатся спать, покуда голос Анны Павловны не снимет с них чары.
Я помню, что, когда уехали последние старшие дети, отъезд этот произвел на меня гнетущее впечатление. Дом вдруг словно помертвел. Прежде хоть плач слышался, а иногда и
детская возня; мелькали детские лица, происходили судбища, расправы — и вдруг все разом опустело, замолчало и, что еще хуже, наполнилось какими-то таинственными шепотами. Даже для обеда не раздвигали стола, потому что собиралось всего пять человек: отец, мать, две тетки и я.
Становилось жутко в этих замолчавших комнатах, потому что безмолвие распространилось не только на
детские помещения, но и на весь дом.
И вот теперь, когда со всех сторон меня обступило старчество, я вспоминаю
детские годы, и сердце мое невольно сжимается всякий раз, как я вижу детей.
Не стану, например, доказывать, что отношусь тревожно к
детскому вопросу, потому что с разрешением его тесно связано благополучие или злополучие страны; не буду ссылаться на то, что мы с школьной скамьи научились провидеть в детях устроителей грядущих исторических судеб.
Если дать веру общепризнанному мнению, то нет возраста более счастливого, нежели
детский.
Ежели у него есть горе, то это горе
детское; слезы — тоже детские; тревоги — мимолетные, которые даже формулировать с полною определительностью нельзя.
Таковы несложные
детские обязанности относительно присных и ближних, а рядом с ними преподаются и житейские правила, столь же простые и удобные для воспринятия.
Какой родитель, не исключая самого заурядного, затруднится внедрить эти элементарные правила в восприимчивое
детское сердце? и какое детское сердце не понесется навстречу таким необременительным правилам?
При помощи этих новых правил, сфера «воспитания» постепенно расширится, доведет до надлежащей мягкости восковое
детское сердце и в то же время не дозволит червю сомнения заползти в тайники детской души.
О нет! ничего подобного, конечно, не допустят разумные педагоги. Они сохранят
детскую душу во всем ее неведении, во всей непочатости и оградят ее от злых вторжений. Мало того: они употребят все усилия, чтобы продлить детский возраст до крайних пределов, до той минуты, когда сама собой вторгнется всеразрушающая сила жизни и скажет: отныне начинается пора зрелости, пора искупления непочатости и неведения!
Повторяю: так долгое время думал я, вслед за общепризнанным мнением о привилегиях
детского возраста. Но чем больше я углублялся в детский вопрос, чем чаще припоминалось мне мое личное прошлое и прошлое моей семьи, тем больше раскрывалась передо мною фальшь моих воззрений.
Говорят: посмотрите, как дети беспечно и весело резвятся, — и отсюда делают посылку к их счастию. Но ведь резвость, в сущности, только свидетельствует о потребности движения, свойственной молодому ненадломленному организму. Это явление чисто физического порядка, которое не имеет ни малейшего влияния на будущие судьбы ребенка и которое, следовательно, можно совершенно свободно исключить из счета элементов, совокупность которых делает завидным
детский удел.
Затем вглядитесь пристальнее в волнующуюся перед вами
детскую среду, и вы без труда убедитесь, что не вседети резвятся и что, во всяком случае, не все резвятся одинаково.
Дети ничего не знают о качествах экспериментов, которые над ними совершаются, — такова общая формула
детского существования. Они не выработали ничего своего,что могло бы дать отпор попыткам извратить их природу. Колея, по которой им предстоит идти, проложена произвольно и всего чаще представляет собой дело случая.
По большей части в этом деле господствует полное смешение, которое способно извратить даже наиболее счастливо одаренную
детскую природу.
Дети в этом смысле составляют самую легкую добычу, которою она овладевает вполне безнаказанно, в полной уверенности, что восковое
детское сердце всякую педагогическую затею примет без противодействия.
Гораздо более злостными оказываются последствия, которые влечет за собой «система». В этом случае
детская жизнь подтачивается в самом корне, подтачивается безвозвратно и неисправимо, потому что на помощь системе являются мастера своего дела — педагоги, которые служат ей не только за страх, но и за совесть.
В
детском возрасте «система» пользовалась неведением детей, чтоб довести их умы до ограниченности.
Покорно следуя указаниям
детской традиции, они всё глубже и глубже погружаются в мрачные извилины случайного общественного настроения и становятся послушным орудием его жестоких велений.
Вот это я отлично знаю и охотно со всем соглашаюсь. Но и за всем тем тщетно стараюсь понять, где же тут элементы, на основании которых можно было бы вывести заключение о счастливых преимуществах
детского возраста?
Вот почему я продолжаю утверждать, что, в абсолютном смысле, нет возраста более злополучного, нежели
детский, и что общепризнанное мнение глубоко заблуждается, поддерживая противное. По моему мнению, это заблуждение вредное, потому что оно отуманивает общество и мешает ему взглянуть трезво на детский вопрос.
Цель их пребывания на балконе двоякая. Во-первых, их распустили сегодня раньше обыкновенного, потому что завтра, 6 августа, главный престольный праздник в нашей церкви и накануне будут служить в доме особенно торжественную всенощную. В шесть часов из церкви, при колокольном звоне, понесут в дом местные образа, и хотя до этой минуты еще далеко, но
детские сердца нетерпеливы, и детям уже кажется, что около церкви происходит какое-то приготовительное движение.
В село нас гулять в этот день не пускают: боятся, чтоб картины мужицкой гульбы не повлияли вредно на
детские сердца.
В мезонине у нас никто не жил, кроме сестриц да еще детей, которые приходили в свои
детские только для спанья.
Рассказы эти передавались без малейших прикрас и утаек, во всеуслышание, при детях, и, разумеется, сильно действовали на
детское воображение. Я, например, от роду не видавши тетеньки, представлял себе ее чем-то вроде скелета (такую женщину я на картинке в книжке видел), в серо-пепельном хитоне, с простертыми вперед руками, концы которых были вооружены острыми когтями вместо пальцев, с зияющими впадинами вместо глаз и с вьющимися на голове змеями вместо волос.
Заболотье, напротив, представлялось в моих глазах чем-то вроде скучной пустыни, в которой и пищи для
детской любознательности нельзя было отыскать.
Едва приложил я голову к подушке, как уже почувствовал, что меня раскачивает во все стороны, точно в лодке. Пуховики были так мягки, что я лежал как бы распростертый в воздухе. Одно мгновение — и я всем существом окунулся в ту нежащую мглу, которая называется
детским сном.
Качества эти были настолько преобладающими в ней, что из всей
детской обстановки ни один образ не уцелел в моей памяти так полно и живо, как ее.
В предвидении предстоящей
детской учебы Золотухина зараньше устраивала себе связи в помещичьей среде.
Мы, дети, еще с конца сентября начинали загадывать об ожидающих зимою увеселениях. На первом плане в этих ожиданиях, конечно, стояла перспектива свободы от ученья, а затем шумные встречи с сверстниками, вкусная еда, беготня, пляска и та общая праздничная суета, которая так соблазнительно действует на
детское воображение.
Раннее утро, не больше семи часов. Окна еще не начали белеть, а свечей не дают; только нагоревшая светильня лампадки, с вечера затепленной в углу перед образом, разливает в жарко натопленной
детской меркнущий свет. Две девушки, ночующие в детской, потихоньку поднимаются с войлоков, разостланных на полу, всемерно стараясь, чтобы неосторожным движением не разбудить детей. Через пять минут они накидывают на себя затрапезные платья и уходят вниз доканчивать туалет.
По уходе девушек они в восторге вскакивают с кроватей и начинают кружиться по комнате, раздувая рубашонками. Топот, пенье песен, крики «ура» наполняют
детскую.
Но вот гости с шумом отодвигают стулья и направляются в гостиную, где уже готов десерт: моченые яблоки, финики, изюм, смоква, разнообразное варенье и проч. Но солидные гости и сами хозяева не прикасаются к сластям и скрываются на антресоли, чтобы отдохнуть часика два вдали от шума. Внизу, в парадных комнатах, остаются только молодые люди, гувернантки и дети. Начинается
детская кутерьма.
Детские игры того времени были очень нeразнообразны и притом совершенно чужды мысли о соединении забавного с полезным. Я помню только следующие: в лошадки, фанты, жмурки и «сижу-посижу».
Цитаты из русской классики со словом «детское»
Ассоциации к слову «детское»
Синонимы к слову «детское»
Предложения со словом «детский»
- Игровые площадки детских садов, как правило, имели те же элементы, только меньшего масштаба и более примитивные.
- Подумай и предложи, как организовать пионерский костёр в честь открытия детского дома и присвоения ему названия.
- Мы собираем подписи под заявлением от имени всех матерей нашего дома, чтобы возле дома устроили детскую площадку.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «детский»
Что (кто) бывает «детским»
Афоризмы русских писателей со словом «детский»
Дополнительно