Цитаты со словом «вас»
Вот при Павле Петровиче такой казус был: встретился государю кто-то из самых простых и на вопрос: «Как
вас зовут?» — отвечал: «Евграф такой-то!» А государь недослышал и переспросил: «Граф такой-то?» — «Евграф такой-то», — повторил спрашиваемый.
«Царское слово свято! — сказал тогда государь, — поздравляю
вас графом!» И пошел с тех пор граф Евграф щеголять!
Прибавьте к этому прислугу, одетую в какую-то вонючую, заплатанную рвань, распространявшую запах, и
вы получите ту невзрачную обстановку, среди которой копошились с утра до вечера дворянские дети.
Иногда, оделив любимчиков, она говорила постылым: «А
вы сами возьмите!» И тогда происходило постыдное зрелище борьбы, которой предавались голодные постылые.
— Но
вы описываете не действительность, а какой-то вымышленный ад! — могут сказать мне. Что описываемое мной похоже на ад — об этом я не спорю, но в то же время утверждаю, что этот ад не вымышлен мной. Это «пошехонская старина» — и ничего больше, и, воспроизводя ее, я могу, положа руку на сердце, подписаться: с подлинным верно.
Или обращаются к отцу с вопросом: «А скоро ли
вы, братец, имение на приданое молодой хозяюшки купите?» Так что даже отец, несмотря на свою вялость, по временам гневался и кричал: «Язвы вы, язвы! как у вас язык не отсохнет!» Что же касается матушки, то она, натурально, возненавидела золовок и впоследствии доказала не без жестокости, что память у нее относительно обид не короткая.
— Ты бы, Гришка, сказал матери:
вы, маменька, не все для нас копите, у вас и другие дети есть…
— Ты что глаза-то вытаращил? — обращалась иногда матушка к кому-нибудь из детей, — чай, думаешь, скоро отец с матерью умрут, так мы, дескать, живо спустим, что они хребтом, да потом, да кровью нажили! Успокойся, мерзавец! Умрем, все
вам оставим, ничего в могилу с собой не унесем!
И когда отец заметил ей: «Как же
вы, сударыня, Богу молитесь, а не понимаете, что тут не одно, а три слова: же, за, ны… „за нас“ то есть», — то она очень развязно отвечала...
— Я и то спрашивал: что, мол, кому и как? Смеется, каналья: «Все, говорит,
вам, Степан Васильич! Ни братцам, ни сестрицам ничего — все вам!»
— Мне этот секрет Венька-портной открыл. «Сделайте, говорит: вот увидите, что маменька совсем другие к
вам будут!» А что, ежели она вдруг… «Степа, — скажет, — поди ко мне, сын мой любезный! вот тебе Бубново с деревнями…» Да деньжищ малую толику отсыплет: катайся, каналья, как сыр в масле!
— Позвольте, сударыня,
вам посоветовать. На погребе уж пять дней жареная телячья нога, на случай приезда гостей, лежит, так вот ее бы сегодня подать. А заяц и повисеть может.
— Жарынь да теплынь… только и слов от
вас!
— Что ж мне докладывать — это старостино дело! Я и то ему говорила: доложи, говорю, барыне. А он: что зря барыне докладывать! Стало быть, обеспокоить
вас поопасился.
— Да
вы попробуйте! вы не затем к нам наняты, чтоб оставлять без чая, а затем, чтоб выслушивать нас! — протестует Степан сквозь слезы.
— Без чаю да без чаю! только
вы и знаете! а я вот возьму да и выпью!
— Так вот
вы как, Кирилл Филатыч! винцо покушиваете? — говорит она, держась, впрочем, в некотором отдалении от обвиняемого.
— А где, позвольте узнать,
вы вина достали?
— Ну, что, Марья Андреевна, как сегодня у
вас Гриша? — спрашивает она, входя в класс.
— Что ж, ежели Марья Андреевна… встань и поцелуй у нее ручку! скажи: merci, Марья Андреевна, что
вы так милостивы… вот так.
— Ах, маменька!
вас все любят!
— Сегодня бы надо, а
вы в лес девок угнали! — отвечает садовник.
— Я казенный человек — не смеете
вы меня бить… Я сам, коли захочу, до начальства дойду… Не смеете вы! и без вас есть кому меня бить!
— Ну-ка, иди, казенный человек! — по обыкновению, начинает иронизировать Анна Павловна. — Фу-ты, какой франт! да, никак, и впрямь это великановский Сережка… извините, не знаю, как
вас по отчеству звать… Поверните-ка его… вот так! как раз по последней моде одет!
— Я казенный человек! — продолжает бессмысленно орать солдат, — не смеете
вы меня…
— Знаем мы, что ты казенный человек, затем и сторожу к тебе приставили, что казенное добро беречь велено. Ужо оденем мы тебя как следует в колодки, нарядим подводу, да и отправим в город по холодку. А оттуда тебя в полк… да скрозь строй… да розочками, да палочками… как это в песне у
вас поется?..
— Нет, ты пойми, что ты сделал! Ведь ты, легко сказать, с царской службы бежал! С царской! Что, ежели
вы все разбежитесь, а тут вдруг француз или турок… глядь-поглядь, а солдатушки-то у нас в бегах! С кем мы тогда навстречу лиходеям нашим пойдем?
— Брысь, пострелята! Еще ученье не кончилось, а они на-тко куда забрались! вот я
вас! — кричит она на детей, все еще скучившихся у окна в девичьей и смотрящих, как солдата, едва ступающего в колодках, ведут по направлению к застольной.
А что
вы думаете, ведь и из людей такие же подлецы бывают!
«
Вы, говорит, полагаете, что ваше дело правое, сударыня?» — Правое, говорю.
— «Так
вы не беспокойтесь; коли ваше дело правое, мы его в вашу пользу и решим.
Наведайтесь через недельку!» А через недельку опять: «Так
вы думаете…» Трет да мнет.
Я к нему: — что же
вы, Иван Иваныч, со мной сделали?
— Ишь жрут! — ворчит Анна Павловна, — кто бы это такая? Аришка долговязая — так и есть! А вон и другая! так и уписывает за обе щеки, так и уписывает… беспременно это Наташка… Вот я
вас ужо… ошпарю!
— Не божитесь. Сама из окна видела. Видела собственными глазами, как
вы, идучи по мосту, в хайло себе ягоды пихали! Вы думаете, что барыня далеко, ан она — вот она! Вот вам за это! вот вам! Завтра целый день за пяльцами сидеть!
— Ну, пей чай! — обращается Анна Павловна к балбесу, — пейте чай все… живо! Надо
вас за прилежание побаловать; сходите с ними, голубушка Марья Андреевна, погуляйте по селу! Пускай деревенским воздухом подышат!
— Что бы мы без нее были! — продолжает восторгаться балбес, — так, какие-то Затрапезные! «Сколько у
вас душ, господин Затрапезный?» — «Триста шестьдесят-с…» Ах, ты!
— Вот теперь
вы правильно рассуждаете, — одобряет детей Марья Андреевна, — я и маменьке про ваши добрые чувства расскажу. Ваша маменька — мученица. Папенька у вас старый, ничего не делает, а она с утра до вечера об вас думает, чтоб вам лучше было, чтоб будущее ваше было обеспечено. И, может быть, скоро Бог увенчает ее старания новым успехом. Я слышала, что продается Никитское, и маменька уже начала по этому поводу переговоры.
— Как сказать, сударыня… как будем кормить… Ежели зря будем скотине корм бросать — мало будет, а ежели с расчетом, так достанет. Коровам-то можно и яровой соломки подавывать, благо нынче урожай на овес хорош. Упреждал я
вас в ту пору с пустошами погодить, не все в кортому сдавать…
— Зато у
вас помещиков восемь семейств в приходе считается! — возразил я.
— Сыну, что ли,
вы место свое передать хотите?
Куда
вы ни оглянитесь, везде увидите присутствие злосчастия и массу людей, задыхающихся под игом его.
Затем вглядитесь пристальнее в волнующуюся перед
вами детскую среду, и вы без труда убедитесь, что не вседети резвятся и что, во всяком случае, не все резвятся одинаково.
Но этого мало:
вы убедитесь, что существует на свете целая масса детей, забытых, приниженных, оброшенных с самых пеленок.
— Мамаша! простите ли
вы меня? — умоляет он, падая на колени.
Бедные, злополучные дети! вот что готовит
вам в будущем слепая случайность, и вот тот удел, который общепризнанное мнение называет счастливым!
— Может, другой кто белены объелся, — спокойно ответила матушка Ольге Порфирьевне, — только я знаю, что я здесь хозяйка, а не нахлебница. У
вас есть «Уголок», в котором вы и можете хозяйничать. Я у вас не гащивала и куска вашего не едала, а вы, по моей милости, здесь круглый год сыты. Поэтому ежели желаете и впредь жить у брата, то живите смирно. А ваших слов, Марья Порфирьевна, я не забуду…
Вообще сестрицы сделались чем-то вроде живых мумий; забытые, брошенные в тесную конуру, лишенные притока свежего воздуха, они даже перестали сознавать свою беспомощность и в безмолвном отупении жили, как в гробу, в своем обязательном убежище. Но и за это жалкое убежище они цеплялись всею силою своих костенеющих рук. В нем, по крайней мере, было тепло… Что, ежели рассердится сестрица Анна Павловна и скажет: мне и без
вас есть кого поить-кормить! куда они тогда денутся?
Матушка сама известила сестриц об этом решении. «Нам это необходимо для устройства имений наших, — писала она, — а
вы и не увидите, как зиму без милых сердцу проведете. Ухитите ваш домичек соломкой да жердочками сверху обрешетите — и будет у вас тепленько и уютненько. А соскучитесь одни — в Заболотье чайку попить милости просим. Всего пять верст — мигом лошадушки домчат…»
— А я тут при чем? что ты ко мне пристал? Я разве причинна, что дом у
вас сгнил?
Цитаты из русской классики со словом «вас»
Предложения со словом «вы»
- И вот тогда уже вы можете решить, как ещё и извлекать из этого прибыль.
- Но вряд ли могли вы узнать практически, что такое значит административный восторг и какая именно это штука?
- – А почему вы хотите узнать о них? – поинтересовался хозяин магазина.
- (все предложения)
Афоризмы русских писателей со словом «вы»
- Никогда не показывайте, что вы умнее ребенка; почувствовав ваше превосходство, он, конечно, будет уважать вас за глубину мысли, но сам сейчас же молниеносно уйдет в себя, спрячется, как улитка в раковину.
- Что такое революция? Это переворот и избавление.
Но когда избавитель перевернуть — перевернул, избавить — избавил, а потом и сам так плотно уселся на ваш загорбок, что снова и еще хуже задыхаетесь вы в предсмертной тоске, то тогда черт с ним и с избавителем этим!
- На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки ли озера… улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются в прах самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды! Природа вступит в вечные права свои, вы услышите ее голос, заглушенный на время суетнёй, хлопотнёй, смехом, криком и всею пошлостью человеческой речи!
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно