— Съедят они и вас и вашего помпадура, и водку всю у вас вылакают! — угрожал он ей. — Это, сударыня, сила! Берегитесь, да и помпадура-то поберегите! Мне что! Я
уложил чемодан — и был таков! А мне вас жалко! Вас я жалеючи говорю — вот что, красавица вы наша!
— Le brave homme! [Молодчина! (фр.)] — в умилении восклицал Феденька и, трепля Скотинина по плечу, присовокуплял: — Возьмем, старик! всех возьмем!
Уложим чемоданы, захватим Еремеевну и Митрофанушку и поедем на обывательских куда глаза глядят!
Хотя Иван Федорович и говорил вчера (Катерине Ивановне, Алеше и потом Смердякову), что завтра уедет, но, ложась вчера спать, он очень хорошо помнил, что в ту минуту и не думал об отъезде, по крайней мере совсем не мыслил, что, поутру проснувшись, первым движением бросится
укладывать чемодан.
Он сдал комиссионеру все покупки, которые нужно было переслать Анне Михайловне через все таможенные мытарства в Петербург; даже помогал им
укладывать чемоданы; сам напрашивался на разные мелкие поручения и вообще расставался с ними, как с самыми добрыми и близкими друзьями, но без всякой особенной грусти, без горя и досады.
— Не поместишься с ним, Надя, — сказала бабушка, когда прислуга стала
укладывать чемоданы. — И охота в такую погоду провожать! Оставалась бы дома. Ишь ведь дождь какой!
Неточные совпадения
Барин тут же велел Петрушке выдвинуть из-под кровати
чемодан, покрывшийся уже порядочно пылью, и принялся
укладывать вместе с ним, без большого разбора, чулки, рубашки, белье мытое и немытое, сапожные колодки, календарь…
На другой день поутру подвезена была к крыльцу дорожная кибитка;
уложили в нее
чемодан, погребец [Погребец (устар.) — дорожный сундучок для посуды и съестных припасов.] с чайным прибором и узлы с булками и пирогами, последними знаками домашнего баловства.
— Так ты задумал гнездо себе свить? — говорил он в тот же день Аркадию,
укладывая на корточках свой
чемодан. — Что ж? дело хорошее. Только напрасно ты лукавил. Я ждал от тебя совсем другой дирекции. Или, может быть, это тебя самого огорошило?
Найти ответ на вопрос этот не хватило времени, — нужно было определить: где теперь Марина? Он высчитал, что Марина уже третьи сутки в Париже, и начал
укладывать вещи в
чемодан.
— Здесь — только причесали, а платье шито в Москве и — плохо, если хочешь знать, — сказала она,
укладывая бумаги в маленький, черный
чемодан, сунула его под стол и, сопроводив пинком, спросила: