Предчувствуя в судьбе своей счастливую перемену, наскоро запахиваю халат, выбегаю и вижу курьера, который говорит мне: „Ради Христа, ваше превосходительство, поскорее поспешите к его сиятельству, ибо вас сделали помпадуром!“ Забыв на минуту расстояние, разделявшее меня от сего
доброго вестника, я несколько раз искренно облобызал его и, поручив доброй сопутнице моей жизни угостить его хорошим стаканом вина (с придачею красной бумажки), не поехал, а, скорей, полетел к князю.
Неточные совпадения
И станешь ли ты
вестника, глашающего тебе весть
добрую, вопрошать о том, откуду он, и не посадишь ли его, вместо того, за стол и не насытишь ли глад его?
Аз есмь для тебя
вестник добрый, аз душу твою обрел и из пламени адова исхитил ю, а ты мене же вопрошаешь, откудов я!
Хозяин был не из важных. Нашествие
вестников шика значительно на него подействовало. Он постарел, растерял давальцев, сократил наполовину число мастеров и учеников,
добрую часть квартиры отдавал внаймы под мастерскую женских мод, но никак не соглашался переменить вывеску, на которой значилось:"Иван Деев, военный и партикулярный портной", и по-французски:"Jean Deieff, tailleur militaire et particulier".
В заботе новой, в думах строгих // Мы совещались до утра, // Стараясь вразумить немногих, // Не внявших
вестнику добра: // Душой погибнув незвозвратно, // Они за нами не пошли // И обновиться благодатно // Уж не хотели, не могли. // В них сердце превратилось в камень, // Навек оледенела кровь… // Но в ком, как под золою пламень, // Таились совесть и любовь, // Тот жадно ждал беседы новой, // С душой, уверовать готовой…
Вниманию этой великосветской дамы, которая открыла мне двери своего уважаемого дома, я был обязан трем причинам: во-первых, ей почему-то нравился мой рассказ «Запечатленный ангел», незадолго перед тем напечатанный в «Русском
вестнике»; во-вторых, ее заинтересовало ожесточенное гонение, которому я ряды лет, без числа и меры, подвергался от моих
добрых литературных собратий, желавших, конечно, поправить мои недоразумения и ошибки, и, в-третьих, княгине меня хорошо рекомендовал в Париже русский иезуит, очень
добрый князь Гагарин — старик, с которым мы находили удовольствие много беседовать и который составил себе обо мне не наихудшее мнение.