Допустим, что нашему разумению доступно только маленькое
личное дело, дело тех разрозненных единиц, для которых потребность спокойствия и жизненных удобств составляет главный жизненный мотив.
Неточные совпадения
Стало быть, все мои ссылки на вас и на кого бы то ни было напрасны и служат только к бескорыстному разъяснению
дела, а не к
личному моему обелению.
Это чувство отожествления
личной жизни с жизнью излюбленного
дела так сильно и принимает с годами такие размеры, что заслоняет от глаз даже ту широкую, не знающую берегов жизнь, перед лицом которой все живущее представляет лишь безымянную величину, вечно стоящую под ударом случайности.
— Умереть, — докончил Юрин. — Я и умру, подождите немножко. Но моя болезнь и смерть — мое
личное дело, сугубо, узко личное, и никому оно вреда не принесет. А вот вы — вредное… лицо. Как вспомнишь, что вы — профессор, отравляете молодежь, фабрикуя из нее попов… — Юрин подумал и сказал просительно, с юмором: — Очень хочется, чтоб вы померли раньше меня, сегодня бы! Сейчас…
Вот как он говорил и вел свои дела, а дел у него была бездна, и все дела, не касавшиеся лично до него;
личных дел у него не было, это все знали; но какие дела у него, этого кружок не знал.
Неточные совпадения
В речи, сказанной по этому поводу, он довольно подробно развил перед обывателями вопрос о подспорьях вообще и о горчице, как о подспорье, в особенности; но оттого ли, что в словах его было более
личной веры в правоту защищаемого
дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему, не говорил, а кричал, — как бы то ни было, результат его убеждений был таков, что глуповцы испугались и опять всем обществом пали на колени.
Это
дело не мое
личное, а тут вопрос об общем благе.
—
Личные мнения тут ничего не значат, — сказал Сергей Иваныч, — нет
дела до
личных мнений, когда вся Россия — народ выразил свою волю.
Графиня Лидия Ивановна писала обыкновенно по две и по три записки в
день Алексею Александровичу. Она любила этот процесс сообщения с ним, имеющий в себе элегантность и таинственность, каких не доставало в ее
личных сношениях.
Михаил Васильевич Слюдин, правитель
дел, был простой, умный, добрый и нравственный человек, и в нем Алексей Александрович чувствовал
личное к себе расположение; но пятилетняя служебная их деятельность положила между ними преграду для душевных объяснений.