Неточные совпадения
Между тем действительность-то, дескать, именно и нуждается в просветлении и освежении, так что без этой цели чувства и
мысли самые благородные представляют только доброкачественную, но бесплодную
игру.
Понятно, что при подобных условиях работа
мысли фатальным образом осуждается на
игру.
Нелегко переносить эту оторванность от почвы, которую так легкомысленно ставят в укор возвышенной
мысли; нелегко предаваться благородной
игре, которая затрогивает все внутреннее существо человека, и сознавать, что идеалы человечности, самоотверженности и любви надолго осуждены оставаться только
игрою.
Тяжелая это
игра, и нужно быть изрядным мудрецом, чтобы пребывать бесстрастным среди неосмысленного уличного празднословия, которое так охотно идет с дреколием навстречу
мысли, возвышающейся над уровнем толпы.
Вот с чем встречается возвышенная
мысль на пути своем и что превращает
игру в страдание, до того реальное, что всякий может вложить этому страданию персты в язвы.
Это история очень старая и непрерывно повторяющаяся, но именно эта древность и непрерываемость и доказывает, что
игра, на которую осуждается возвышенная
мысль, совсем не так бесплодна, как это кажется с первого взгляда.
«Одиночество. Один во всем мире. Затискан в какое-то идиотское логовище. Один в мире образно и линейно оформленных ощущений моих, в мире злой
игры мысли моей. Леонид Андреев — прав: быть может, мысль — болезнь материи…»
Еще с той поры, как только стал входить в возраст, любил он тешить себя
игрой мыслей, по целым, бывало, часам задумывался над вещами несбыточными, над делами несодеянными.
И первый раз в жизни Клим Иванович Самгин представил себя редактором большой газеты, человеком, который изучает, редактирует и корректирует все течения, все изгибы, всю
игру мысли, современной ему.
Неточные совпадения
— И я уверен в себе, когда вы опираетесь на меня, — сказал он, но тотчас же испугался того, что̀ сказал, и покраснел. И действительно, как только он произнес эти слова, вдруг, как солнце зашло за тучи, лицо ее утратило всю свою ласковость, и Левин узнал знакомую
игру ее лица, означавшую усилие
мысли: на гладком лбу ее вспухла морщинка.
Левин положил брата на спину, сел подле него и не дыша глядел на его лицо. Умирающий лежал, закрыв глаза, но на лбу его изредка шевелились мускулы, как у человека, который глубоко и напряженно думает. Левин невольно думал вместе с ним о том, что такое совершается теперь в нем, но, несмотря на все усилия
мысли, чтоб итти с ним вместе, он видел по выражению этого спокойного строгого лица и
игре мускула над бровью, что для умирающего уясняется и уясняется то, что всё так же темно остается для Левина.
Она поэту подарила // Младых восторгов первый сон, // И
мысль об ней одушевила // Его цевницы первый стон. // Простите,
игры золотые! // Он рощи полюбил густые, // Уединенье, тишину, // И ночь, и звезды, и луну, // Луну, небесную лампаду, // Которой посвящали мы // Прогулки средь вечерней тьмы, // И слезы, тайных мук отраду… // Но нынче видим только в ней // Замену тусклых фонарей.
Другой раз, увлекаясь игривостию своего остроумия, начнет дурачить подозревающего его человека; побледнеет как бы нарочно, как бы в
игре, да слишком уж натурально побледнеет-то, слишком уж на правду похоже, ан и опять подал
мысль!
Неприятное, унижающее воспоминание о пестрой, цинической болтовне Бердникова досадно спутало расстановку фигур, сделало
игру неинтересной. Да и сами по себе фигуры эти, при наличии многих мелких сходств в
мыслях и словах, обладали только одним крупным и ясным — неопределенностью намерений.