Анализировать эти факты, в связи с другими жизненными явлениями, он вообще не способен, но, кроме того, ненавистник, услыхав о такой претензии, пожалуй, так цыркнет, что и ног не унесешь. Нет, лучше уж молча идти за течением, благо ненавистник благодаря кумовству
относится к нему благодушно и скорее в шутливом тоне, нежели серьезно, напоминает о недавних проказах.
Неточные совпадения
Я не знаю, как
отнесется читатель
к написанному выше, но что касается до меня, то при одной мысли о «мелочах жизни» сердце мое болит невыносимо.
Дело наделало шума; но даже в самый разгар эмансипационных надежд редко кто усмотрел его вопиющую сущность. Большинство культурных людей
отнеслось к «нему как
к „мелочи“, более или менее остроумной.
К последним административным приемам ныне
относятся уже иронически, предпочитая строгость и скорость и оправдывая это предпочтение нарождением неблагонадежных элементов.
Поэтому массы
относятся к подобным новшествам не только равнодушно, но и с удивлением, не понимая, почему у кормила понадобился в данную минуту Гизо, а Тьер оказался ненужным.
О священниках новой формации я знаю очень мало, хотя слышал, что большинство их уже
относится, например,
к полеводству довольно холодно (отдают свой земельный участок в кортому).
Рядом с убежденным помещиком процветает другой помещик, Конон Лукич Лобков, и процветает достаточно удовлетворительно. Подобно соседу своему, он надеется на землю и верит, что она даст ему возможность существовать; но возможность эту он ставит в зависимость от множества подспорьев, которые
к полеводству вовсе не
относятся.
Она одна
относилась к ребенку по-человечески, и
к ней одной он питал нечто вроде привязанности. Она рассказывала ему про деревню, про бывших помещиков, как им привольно жилось, какая была сладкая еда. От нее он получил смутное представление о поле, о лесе, о крестьянской избе.
Для всякого убежденного и желающего убеждать писателя (а именно только такого я имею в виду) вопрос о том, есть ли у него читатель, где он и как
к нему
относится, есть вопрос далеко не праздный.
Повторяю: солидный читатель
относится к читаемому, не руководясь собственным почином, а соображаясь с настроением минуты. Но не могу не сказать, что хотя превращения происходят в нем почти без участия воли, но в льготные минуты он все-таки чувствует себя веселее. Потому что даже самая окаменелая солидность инстинктивно чуждается злопыхательства, как нарушающего душевный мир.
Он — подписчик и усердный чтец; следовательно, его необходимо уловить, а это дело нелегкое, потому что простец
относится к читаемому равнодушно и читает все, что попадет под руку, наблюдая лишь за тем, как бы не попасть в ответ.
К Анне Петровне они
отнеслись сочувственно; она напоминала им о детях.
Действительно,
к ней начали
относиться ласковее. После Дрозда пришел староста, потом еще два-три мужичка из зажиточных — все с кульками.
Натурально, и те и другие
относились друг
к другу враждебно.
Но губернатор был добрый и
отнесся к первой шалости Краснова снисходительно. Он намекнул, что ему не безызвестно о вчерашней выходке, но не обиделся ею.
В течение месяца он успел объездить всех знакомых, которых сумел накопить во время своих кочеваний. Некоторые из этих знакомых уже достигли высоких постов; другие нажили хорошие состояния и жили в свое удовольствие; третьим, наконец, не посчастливилось. Но Бодрецов не забыл никого.
К первым он был почтителен, со вторыми явил себя веселым собеседником,
к третьим
отнесся дружески, сочувственно. Только с очень немногими, уже вполне отпетыми, встретился не вполне дружелюбно, но и то с крайнею осторожностью.
Крепостное право совсем не так худо, как о нем рассказывают, и если бы дворяне
относились друг
к другу строже, то бог знает, когда еще этот вопрос поступил бы на очередь.
Это говорилось еще задолго до слухов об эмансипации, и я положительно не понимал, откуда мог набраться Валерушка таких несвойственных казенному заведению «принципов». Вероятно, они циркулировали в его семействе, которое безвыездно жило в деревне и играло в"своем месте"значительную роль. С своей стороны, помнится, я
относился к этим заявлениям довольно равнодушно, тем более что мысль о возможности упразднения крепостного права в то время даже мельком не заходила мне в голову.
Только обязательная служба до известной степени выводила его из счастливого безмятежия.
К ней он продолжал
относиться с величайшим нетерпением и, отбывая повинность, выражался, что и он каждый день приносит свою долю вреда. Думаю, впрочем, что и это он говорил, не анализируя своих слов. Фраза эта, очевидно, была, так сказать, семейным преданием и запала в его душу с детства в родном доме, где все, начиная с отца и кончая деревенскими кузенами, кичились какою-то воображаемою независимостью.
Поэтому он
относится с доверием даже
к департаментским столоначальникам.
Нельзя даже с уверенностью сказать, как
относятся сами выдумщики афоризмов
к своим выдумкам: сознают ли они себя способными поддержать их, или последние приходят
к ним случайно и принимаются исключительно на веру.
Имярек, воспитанный в идеях современного вольномыслия (не один, а все в этих идеях воспитаны),
относился к «вихрям» равнодушно, не помнил, чтобы когда-нибудь видел их, а потому и надеяться на их появление не мог.
Неточные совпадения
Это была довольно развитая, но совершенно мечтательная натура, которая вполне безучастно
относилась к существующему факту, и эту безучастность восполняла большою дозою утопизма.
И хотя результаты этих утрат с особенною горечью сказываются лишь впоследствии, однако ж можно догадываться, что и современники без особенного удовольствия
относятся к тем давлениям, которые тяготеют над ними.
К первому разряду
относились долги, которые надо было сейчас же заплатить или, во всяком случае, для уплаты которых надо было иметь готовые деньги, чтобы при требовании не могло быть минуты замедления.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности
к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково
относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии
к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
Левин же между тем в панталонах, но без жилета и фрака ходил взад и вперед по своему нумеру, беспрестанно высовываясь в дверь и оглядывая коридор. Но в коридоре не видно было того, кого он ожидал, и он, с отчаянием возвращаясь и взмахивая руками,
относился к спокойно курившему Степану Аркадьичу.