С той минуты, как Алексей Александрович понял из объяснений с Бетси и со Степаном Аркадьичем, что от него требовалось только того, чтоб он оставил свою жену в покое, не утруждая ее своим присутствием, и что сама жена его желала этого, он почувствовал себя столь потерянным, что не мог ничего сам решить, не знал сам, чего он хотел теперь, и,
отдавшись в руки тех, которые с таким удовольствием занимались его делами, на всё отвечал согласием.
Засим написал рапорт по начальству и с этим рапортом в руках, рано утром, явился сам к командиру своего полка и заявил ему, что он, «уголовный преступник, участник в подделке — х акций,
отдается в руки правосудия и просит над собою суда».
Хаджи-Мурат поднял глаза и руки к небу и сказал мне, что всё в руках бога, но что он никогда не
отдастся в руки своему врагу, потому что он вполне уверен, что Шамиль его не простит и что он бы тогда недолго остался в живых.
Пугачев хотел идти к Каспийскому морю, надеясь как-нибудь пробраться в киргиз-кайсацкие степи. Казаки на то притворно согласились; но, сказав, что хотят взять с собою жен и детей, повезли его на Узени, обыкновенное убежище тамошних преступников и беглецов. 14 сентября они прибыли в селения тамошних староверов. Тут произошло последнее совещание. Казаки, не согласившиеся
отдаться в руки правительства, рассеялись. Прочие пошли ко ставке Пугачева.
Неточные совпадения
Больной удержал
в своей
руке руку брата. Левин чувствовал, что он хочет что-то сделать с его
рукой и тянет ее куда-то. Левин
отдавался замирая. Да, он притянул ее к своему рту и поцеловал. Левин затрясся от рыдания и, не
в силах ничего выговорить, вышел из комнаты.
Когда, взявшись обеими
руками за белые
руки, медленно двигался он с ними
в хороводе или же выходил на них стеной,
в ряду других парней и погасал горячо рдеющий вечер, и тихо померкала вокруг окольность, и далече за рекой
отдавался верный отголосок неизменно грустного напева, — не знал он и сам тогда, что с ним делалось.
Он посидел около памятника с полчаса, потом прошелся по боковым аллеям, со шляпой
в руке, поджидая и думая о том, сколько здесь,
в этих могилах, зарыто женщин и девушек, которые были красивы, очаровательны, которые любили, сгорали по ночам страстью,
отдаваясь, ласке.
Над воротами возвысилась вывеска, изображающая дородного Амура с опрокинутым факелом
в руке, с подписью: «Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашеные, также
отдаются напрокат и починяются старые».
— Что это вы? — прошептала она, взглянула взволнованно мне
в глаза и отвернулась, словно для того, чтоб оставить меня без свидетеля…
Рука моя коснулась разгоряченного сном тела… Как хороша природа, когда человек, забываясь,
отдается ей, теряется
в ней…