Неточные совпадения
Болен я, могу без хвастовства сказать, невыносимо. Недуг впился в меня всеми когтями и не выпускает из них. Руки и ноги дрожат, в голове — целодневное гудение, по всему организму пробегает судорога. Несмотря
на врачебную помощь, изможденное тело не может ничего противопоставить недугу.
Ночи провожу в тревожном сне, пишу редко и с большим мученьем, читать не могу вовсе и даже — слышать чтение. По временам самый голос человеческий мне нестерпим.
Словом сказать, и потравы и порубки не печалят его, а радуют. Всякий нанесенный ему ущерб оценен заблаговременно,
на все установлена определенная такса. Целый день он бродит по полям, по лугам, по лесу, ничего не пропустит и словно чутьем угадает виновного. Даже
ночью одним ухом спит, а другим — прислушивается.
Однажды,
ночью, когда никого около него не было, он потянулся, чтобы достать стакан воды, стоявший
на ночном столике. Но рука его застыла в воздухе…
Она так же томится, как и прикованный к креслу больной отец, который, вставая утром, ждет, скоро ли придет
ночь, а ложась спать, ворочается
на постели и ждет, скоро ли наступит утро.
В ноябре, когда наступили темные, безлунные
ночи, сердце ее до того переполнилось гнетущей тоской, что она не могла уже сдержать себя. Она вышла однажды
на улицу и пошла по направлению к мельничной плотинке. Речка бурлила и пенилась; шел сильный дождь; сквозь осыпанные мукой стекла окон брезжил тусклый свет; колесо стучало, но помольцы скрылись. Было пустынно, мрачно, безрассветно. Она дошла до середины мостков, переброшенных через плотину, и бросилась головой вперед
на понырный мост.
— И добро бы я не знал,
на какие деньги они пьют! — продолжал волноваться Гришка, — есть у старика деньги, есть! Еще когда мы крепостными были, он припрятывал. Бывало, нарвет фруктов, да
ночью и снесет к соседям, у кого ранжерей своих нет. Кто гривенничек, кто двугривенничек пожертвует… Разве я не помню! Помню я, даже очень помню, как он гривенники обирал, и когда-нибудь все
на свежую воду выведу! Ах, сделай милость! Сами пьют, а мне не только не поднесут, даже в собственную мою квартиру не пущают!
Однажды, поздно
ночью, Феклинья пришла домой пьяная. Гришка еще не спал и до того рассвирепел, что
на этот раз она струсила.
— Что ты натворил, черт лохматый! — упрекали его старики, — разве она в первый раз? Каждую
ночь ворочается пьяная. Смотри, как бы она
на тебя доказывать не стала, как будут завтра разыскивать.
Феклинья бросила и отца и дом. Она выстроила
на выезде просторную избу и поселилась там с двумя другими «девушками». В избе целые
ночи напролет светились огни и шло пированье. Старуха, Гришкина мать, умерла, но старики, отец и тесть, были еще живы и перебивались Христовым именем.
В бесконечные зимние вечера, когда белесоватые сумерки дня сменяются черною мглою
ночи, Имярек невольно отдается осаждающим его думам. Одиночество, или, точнее сказать, оброшенность,
на которую он обречен, заставляет его обратиться к прошлому, к тем явлениям, которые кружились около него и давили его своею массою. Что там такое было? К чему стремились люди, которые проходили перед его глазами, чего они достигали?
Неточные совпадения
Впереди летит — ясным соколом, // Позади летит — черным вороном, // Впереди летит — не укатится, // Позади летит — не останется… // Лишилась я родителей… // Слыхали
ночи темные, // Слыхали ветры буйные // Сиротскую печаль, // А вам нет ну́жды сказывать… //
На Демину могилочку // Поплакать я пошла.
Да черт его со временем // Нанес-таки
на барина: // Везет Агап бревно // (Вишь, мало
ночи глупому, // Так воровать отправился // Лес — среди бела дня!),
Под песню ту удалую // Раздумалась, расплакалась // Молодушка одна: // «Мой век — что день без солнышка, // Мой век — что
ночь без месяца, // А я, млада-младешенька, // Что борзый конь
на привязи, // Что ласточка без крыл! // Мой старый муж, ревнивый муж, // Напился пьян, храпом храпит, // Меня, младу-младешеньку, // И сонный сторожит!» // Так плакалась молодушка // Да с возу вдруг и спрыгнула! // «Куда?» — кричит ревнивый муж, // Привстал — и бабу за косу, // Как редьку за вихор!
Нет великой оборонушки! // Кабы знали вы да ведали, //
На кого вы дочь покинули, // Что без вас я выношу? //
Ночь — слезами обливаюся, // День — как травка пристилаюся… // Я потупленную голову, // Сердце гневное ношу!..
На Деминой могилочке // Я день и
ночь жила.