Молодой тайный советник Стрекоза, который ожидал к празднику
Белого Орла, а получил корону на святыя Анны и в знак фрондерства отправлялся вояжировать; адвокат, который был обижен тем, что его не пригласили по овсянниковскому делу ни для судоговорения, ни даже на побегушки; седенький старичок с Владимиром на шее, маленький, съёженный, подергивающийся, с необыкновенно густыми и черными бровями, которые, при каждом душевном движении, становились дыбом, и должно быть, очень злой; наконец, какая-то таинственная личность в восточном костюме, вроде халата из термаламы, и с ермолкой на голове.
Вон он разговаривает с Клавской!.. — отвечал тот, показывая глазами на плешивого старика с синей лентой
белого орла, стоявшего около танцующих, вблизи одной, если хотите, красивой из себя дамы, но в то же время с каким-то наглым и бесстыжим выражением в лице.
В 1862 году польское общество в Могилёвской губернии уже явно стало выражать свое сочувствие к варшавским событиям: явились трауры и чемарки, послышались гимны; поляки стали избегать русских; ксендзы с амвонов говорили двусмысленности; кое-где во время службы, втихомолку пропускали поминать императорскую фамилию; паненки наряжались в браслеты из цепей и накалывали
белые орлы; проселочные дороги оживились частыми панскими съездами.
Неточные совпадения
Однажды
орел спрашивал у ворона: скажи, ворон-птица, отчего живешь ты на
белом свете триста лет, а я всего-на-все только тридцать три года?
Тут остроумный адвокат
орлом налетал на свою добычу, и опять начиналась та же сказка про
белого бычка, то есть разговор о документах.
Портвейн 211-й и 113-й… Коньяк 184… Коньяк «финь-шампань» 195… Ярлык и розовый, и черный, и
белый… Точно скопировано у Депре… Ну, кто будет вглядываться, что Ц. Депре, а не К. Депре, кто разберет, что у К. Депре
орел на ярлыке, а у Ц. Депре ворона без короны, сразу и не разглядишь…
Да, час расставанья пришел, // День занимается
белый, // Бочонок стоит опустелый, // Стоит опустелый «
Орел»…
На другой день утром судьба наградила его неожиданным зрелищем: в устье у входа в залив стояло темное судно с
белыми бортами, с прекрасною оснасткой и рубкой; на носу сидел живой привязанный
орел.