Неточные совпадения
14) Микаладзе, князь, Ксаверий Георгиевич, черкашенин, потомок сладострастной княгини Тамары. Имел обольстительную наружность
и был столь охоч
до женского пола, что увеличил глуповское народонаселение почти вдвое. Оставил полезное по сему предмету руководство. Умер в 1814 году
от истощения сил.
19) Грустилов, Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью
и чувствительностью сердца, любил пить чай в городской роще
и не мог без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания
и умер
от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил
до пяти тысяч рублей в год.
Соображения эти показались
до того резонными, что храбрецы не только отреклись
от своих предложений, но тут же начали попрекать друг друга в смутьянстве
и подстрекательстве.
Тем не менее глуповцы прослезились
и начали нудить помощника градоначальника, чтобы вновь принял бразды правления; но он,
до поимки Дуньки, с твердостью
от того отказался. Послышались в толпе вздохи; раздались восклицания: «Ах! согрешения наши великие!» — но помощник градоначальника был непоколебим.
Разом, без всякого предварительного уговора, уцелевшие
от бригадирских когтей сто пятьдесят"крестов"очутились на площади ("отпадшие"вновь благоразумно скрылись)
и, дойдя
до градоначальнического дома, остановились.
А Бородавкин все маневрировал да маневрировал
и около полдён достиг
до слободы Негодницы, где сделал привал. Тут всем участвующим в походе роздали по чарке водки
и приказали петь песни, а ввечеру взяли в плен одну мещанскую девицу, отлучившуюся слишком далеко
от ворот своего дома.
Предстояло атаковать на пути гору Свистуху; скомандовали: в атаку! передние ряды отважно бросились вперед, но оловянные солдатики за ними не последовали.
И так как на лицах их,"ради поспешения", черты были нанесены лишь в виде абриса [Абрис (нем.) — контур, очертание.]
и притом в большом беспорядке, то издали казалось, что солдатики иронически улыбаются. А
от иронии
до крамолы — один шаг.
Поэтому почти наверное можно утверждать, что он любил амуры для амуров
и был ценителем женских атуров [Ату́ры (франц.) — всевозможные украшения женского наряда.] просто, без всяких политических целей; выдумал же эти последние лишь для ограждения себя перед начальством, которое, несмотря на свой несомненный либерализм, все-таки не упускало
от времени
до времени спрашивать: не пора ли начать войну?
Такова была простота нравов того времени, что мы, свидетели эпохи позднейшей, с трудом можем перенестись даже воображением в те недавние времена, когда каждый эскадронный командир, не называя себя коммунистом, вменял себе, однако ж, за честь
и обязанность быть оным
от верхнего конца
до нижнего.
Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но был убежден, что стоит только указать:
от сих мест
до сих —
и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему,
и направо
и налево, будет продолжать течь река.
От зари
до зари люди неутомимо преследовали задачу разрушения собственных жилищ, а на ночь укрывались в устроенных на выгоне бараках, куда было свезено
и обывательское имущество.
От зари
до зари кишели люди в воде, вбивая в дно реки сваи
и заваливая мусором
и навозом пропасть, казавшуюся бездонною.
Скорым шагом удалялся он прочь
от города, а за ним, понурив головы
и едва поспевая, следовали обыватели. Наконец к вечеру он пришел. Перед глазами его расстилалась совершенно ровная низина, на поверхности которой не замечалось ни одного бугорка, ни одной впадины. Куда ни обрати взоры — везде гладь, везде ровная скатерть, по которой можно шагать
до бесконечности. Это был тоже бред, но бред точь-в-точь совпадавший с тем бредом, который гнездился в его голове…
Есть градоначальники, кои
до того объедаются присылаемыми
от купцов стерлядями, что в скором времени тучнеют
и делаются к предписаниям начальства весьма равнодушными.
3) Устраивать
от времени
до времени секретные в губернских городах градоначальнические съезды. На съездах сих занимать их чтением градоначальнических руководств
и освежением в их памяти градоначальнических наук. Увещевать быть твердыми
и не взирать.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я на вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали,
и вы туда ж за ними!
и я вот ни
от кого
до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку
и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков
и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове
до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие,
и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают
от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да
и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
— Коли всем миром велено: // «Бей!» — стало, есть за что! — // Прикрикнул Влас на странников. — // Не ветрогоны тисковцы, // Давно ли там десятого // Пороли?.. Не
до шуток им. // Гнусь-человек! — Не бить его, // Так уж кого
и бить? // Не нам одним наказано: //
От Тискова по Волге-то // Тут деревень четырнадцать, — // Чай, через все четырнадцать // Прогнали, как сквозь строй! —
Кутейкин. Из ученых, ваше высокородие! Семинарии здешния епархии. Ходил
до риторики, да, Богу изволившу, назад воротился. Подавал в консисторию челобитье, в котором прописал: «Такой-то де семинарист, из церковничьих детей, убоялся бездны премудрости, просит
от нея об увольнении». На что
и милостивая резолюция вскоре воспоследовала, с отметкою: «Такого-то де семинариста
от всякого учения уволить: писано бо есть, не мечите бисера пред свиниями, да не попрут его ногами».
Простаков. Странное дело, братец, как родня на родню походить может. Митрофанушка наш весь в дядю.
И он
до свиней сызмала такой же охотник, как
и ты. Как был еще трех лет, так, бывало, увидя свинку, задрожит
от радости.