Неточные совпадения
Таковы, например, рассуждения: «об административном
всех градоначальников единомыслии», «о благовидной градоначальников наружности», «о спасительности усмирений (с картинками)», «мысли при взыскании недоимок», «превратное течение
времени» и, наконец, довольно объемистая диссертация «о строгости».
Между тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал в Глупов, как говорится, во
все лопатки (
время было такое, что нельзя было терять ни одной минуты) и едва вломился в пределы городского выгона, как тут же, на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и
все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
Нечто подобное было, по словам старожилов, во
времена тушинского царика, да еще при Бироне, когда гулящая девка, Танька-Корявая, чуть-чуть не подвела
всего города под экзекуцию.
И что
всего замечательнее, в эту достопамятную ночь никто из обывателей не только не был разбужен криком «не потерплю!», но и сам градоначальник, по-видимому, прекратил на
время критический анализ недоимочных реестров [Очевидный анахронизм.
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под рукой следствие, или же некоторое
время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и в то же
время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
Выслушав показание Байбакова, помощник градоначальника сообразил, что ежели однажды допущено, чтобы в Глупове был городничий, имеющий вместо головы простую укладку, то, стало быть, это так и следует. Поэтому он решился выжидать, но в то же
время послал к Винтергальтеру понудительную телеграмму [Изумительно!! — Прим. издателя.] и, заперев градоначальниково тело на ключ, устремил
всю свою деятельность на успокоение общественного мнения.
В то
время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду
всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как и тот, который за минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
К удивлению, бригадир не только не обиделся этими словами, но, напротив того, еще ничего не видя, подарил Аленке вяземский пряник и банку помады. Увидев эти дары, Аленка как будто опешила; кричать — не кричала, а только потихоньку всхлипывала. Тогда бригадир приказал принести свой новый мундир, надел его и во
всей красе показался Аленке. В это же
время выбежала в дверь старая бригадирова экономка и начала Аленку усовещивать.
И в то же
время все пишет,
все пишет.
Был у нее, по слухам, и муж, но так как она дома ночевала редко, а
все по клевушка́м да по овинам, да и детей у нее не было, то в скором
времени об этом муже совсем забыли, словно так и явилась она на свет божий прямо бабой мирскою да бабой нероди́хою.
Но Архипушко не слыхал и продолжал кружиться и кричать. Очевидно было, что у него уже начинало занимать дыхание. Наконец столбы, поддерживавшие соломенную крышу, подгорели. Целое облако пламени и дыма разом рухнуло на землю, прикрыло человека и закрутилось. Рдеющая точка на
время опять превратилась в темную;
все инстинктивно перекрестились…
Словом сказать, в полчаса, да и то без нужды,
весь осмотр кончился. Видит бригадир, что
времени остается много (отбытие с этого пункта было назначено только на другой день), и зачал тужить и корить глуповцев, что нет у них ни мореходства, ни судоходства, ни горного и монетного промыслов, ни путей сообщения, ни даже статистики — ничего, чем бы начальниково сердце возвеселить. А главное, нет предприимчивости.
Выступил тут вперед один из граждан и, желая подслужиться, сказал, что припасена у него за пазухой деревянного дела пушечка малая на колесцах и гороху сушеного запасец небольшой. Обрадовался бригадир этой забаве несказанно, сел на лужок и начал из пушечки стрелять. Стреляли долго, даже умучились, а до обеда
все еще много
времени остается.
Наконец, однако, сели обедать, но так как со
времени стрельчихи Домашки бригадир стал запивать, то и тут напился до безобразия. Стал говорить неподобные речи и, указывая на"деревянного дела пушечку", угрожал
всех своих амфитрионов [Амфитрио́н — гостеприимный хозяин, распорядитель пира.] перепалить. Тогда за хозяев вступился денщик, Василий Черноступ, который хотя тоже был пьян, но не гораздо.
Время между тем продолжало тянуться с безнадежною вялостью: обедали-обедали, пили-пили, а солнце
все высоко стоит. Начали спать. Спали-спали,
весь хмель переспали, наконец начали вставать.
Тут тоже в тазы звонили и дары дарили, но
время пошло поживее, потому что допрашивали пастуха, и в него, грешным делом, из малой пушечки стреляли. Вечером опять зажгли плошку и начадили так, что у
всех разболелись головы.
Постоянно застегнутый на
все пуговицы и имея наготове фуражку и перчатки, он представлял собой тип градоначальника, у которого ноги во всякое
время готовы бежать неведомо куда.
Сказать ли
всю истину: по секрету, он даже заготовил на имя известного нашего географа, К. И. Арсеньева, довольно странную резолюцию:"Предоставляется вашему благородию, — писал он, — на будущее
время известную вам Византию во
всех учебниках географии числить тако...
Плутали таким образом среди белого дня довольно продолжительное
время, и сделалось с людьми словно затмение, потому что Навозная слобода стояла въяве у
всех на глазах, а никто ее не видал.
По местам валялись человеческие кости и возвышались груды кирпича;
все это свидетельствовало, что в свое
время здесь существовала довольно сильная и своеобразная цивилизация (впоследствии оказалось, что цивилизацию эту, приняв в нетрезвом виде за бунт, уничтожил бывший градоначальник Урус-Кугуш-Кильдибаев), но с той поры прошло много лет, и ни один градоначальник не позаботился о восстановлении ее.
Но как ни казались блестящими приобретенные Бородавкиным результаты, в существе они были далеко не благотворны. Строптивость была истреблена — это правда, но в то же
время было истреблено и довольство. Жители понурили головы и как бы захирели; нехотя они работали на полях, нехотя возвращались домой, нехотя садились за скудную трапезу и слонялись из угла в угол, словно
все опостылело им.
В это же
время, словно на смех, вспыхнула во Франции революция, и стало
всем ясно, что"просвещение"полезно только тогда, когда оно имеет характер непросвещенный.
И
все сие совершается помимо всякого размышления; ни о чем не думаешь, ничего определенного не видишь, но в то же
время чувствуешь какое-то беспокойство, которое кажется неопределенным, потому что ни на что в особенности не опирается.
Как ни избалованы были глуповцы двумя последними градоначальниками, но либерализм столь беспредельный заставил их призадуматься: нет ли тут подвоха? Поэтому некоторое
время они осматривались, разузнавали, говорили шепотом и вообще"опасно ходили". Казалось несколько странным, что градоначальник не только отказывается от вмешательства в обывательские дела, но даже утверждает, что в этом-то невмешательстве и заключается
вся сущность администрации.
Но Прыщ был совершенно искренен в своих заявлениях и твердо решился следовать по избранному пути. Прекратив
все дела, он ходил по гостям, принимал обеды и балы и даже завел стаю борзых и гончих собак, с которыми травил на городском выгоне зайцев, лисиц, а однажды заполевал [Заполева́ть — добыть на охоте.] очень хорошенькую мещаночку. Не без иронии отзывался он о своем предместнике, томившемся в то
время в заточении.
А именно: мучимые голодом квартальные решились отравить в гостином дворе
всех собак, дабы иметь в ночное
время беспрепятственный вход в лавки.
Кузьма к этому
времени совсем уже оглох и ослеп, но едва дали ему понюхать монету рубль, как он сейчас же на
все согласился и начал выкрикивать что-то непонятное стихами Аверкиева из оперы «Рогнеда».
Таким образом, однажды, одевшись лебедем, он подплыл к одной купавшейся девице, дочери благородных родителей, у которой только и приданого было, что красота, и в то
время, когда она гладила его по головке, сделал ее на
всю жизнь несчастною.
— У нас, ваше высокородие, эта мода оставлена-с. Со
времени Онуфрия Иваныча господина Негодяева, даже примеров не было.
Всё лаской-с.
Все остальное
время он посвятил поклонению Киприде [Кипри́да — богиня любви.] в тех неслыханно разнообразных формах, которые были выработаны цивилизацией того
времени.
Все в ней было полно какого-то скромного и в то же
время не безрасчетного изящества, начиная от духов violettes de Parmes, [Пармские фиалки (франц.).] которым опрыскан был ее платок, и кончая щегольскою перчаткой, обтягивавшей ее маленькую, аристократическую ручку.
Однако ж она согласилась, и они удалились в один из тех очаровательных приютов, которые со
времен Микаладзе устраивались для градоначальников во
всех мало-мальски порядочных домах города Глупова. Что происходило между ними — это для
всех осталось тайною; но он вышел из приюта расстроенный и с заплаканными глазами. Внутреннее слово подействовало так сильно, что он даже не удостоил танцующих взглядом и прямо отправился домой.
Верные ликовали, а причетники, в течение многих лет питавшиеся одними негодными злаками, закололи барана и мало того что съели его
всего, не пощадив даже копыт, но долгое
время скребли ножом стол, на котором лежало мясо, и с жадностью ели стружки, как бы опасаясь утратить хотя один атом питательного вещества.
Все славословили, но в то же
время уже
все единогласно требовали, чтобы обновление совершилось сию минуту и чтоб наблюдение за этим делом было возложено на них.
А именно, еще во
времена политеизма, на именинном пироге у Грустилова
всем лучшим гостям подали уху стерляжью, а штаб-офицеру, — разумеется, без ведома хозяина, — досталась уха из окуней.
Но они сообразили это поздно и в первое
время, по примеру
всех начальстволюбивых народов, как нарочно совались ему на глаза.
Прямая линия соблазняла его не ради того, что она в то же
время есть и кратчайшая — ему нечего было делать с краткостью, — а ради того, что по ней можно было
весь век маршировать и ни до чего не домаршироваться.
Все дома окрашены светло-серою краской, и хотя в натуре одна сторона улицы всегда обращена на север или восток, а другая на юг или запад, но даже и это упущено было из вида, а предполагалось, что и солнце и луна
все стороны освещают одинаково и в одно и то же
время дня и ночи.
Эти поселенные единицы, эти взводы, роты, полки —
все это, взятое вместе, не намекает ли на какую-то лучезарную даль, которая покамест еще задернута туманом, но со
временем, когда туманы рассеются и когда даль откроется…
Некоторое
время Угрюм-Бурчеев безмолвствовал. С каким-то странным любопытством следил он, как волна плывет за волною, сперва одна, потом другая, и еще, и еще… И
все это куда-то стремится и где-то, должно быть, исчезает…
За
все это он получал деньги по справочным ценам, которые сам же сочинял, а так как для Мальки, Нельки и прочих
время было горячее и считать деньги некогда, то расчеты кончались тем, что он запускал руку в мешок и таскал оттуда пригоршнями.
Во
время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая приходилась ему внучатной сестрой. В начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у
всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.
— Погоди. И ежели
все люди"в раю"в песнях и плясках
время препровождать будут, то кто же, по твоему, Ионкину, разумению, землю пахать станет? и вспахавши сеять? и посеявши жать? и, собравши плоды, оными господ дворян и прочих чинов людей довольствовать и питать?
Сохранение пропорциональностей частей тела также не маловажно, ибо гармония есть первейший закон природы. Многие градоначальники обладают длинными руками, и за это со
временем отрешаются от должностей; многие отличаются особливым развитием иных оконечностей или же уродливою их малостью, и от того кажутся смешными или зазорными. Сего всемерно избегать надлежит, ибо ничто так не подрывает власть, как некоторая выдающаяся или заметная для
всех гнусность.
Кажется, что, находясь в сем виде, каждый градоначальник в самом скором
времени все дела приведет в порядок.
Ежели я скажу, что через женский пол опытный администратор может во всякое
время знать
все сокровенные движения управляемых, то этого одного уже достаточно, чтобы доказать, сколь важен этот административный метод.