Но главное, что раздражило наконец Ивана Федоровича окончательно и
вселило в него такое отвращение, — была какая-то отвратительная и особая фамильярность, которую сильно стал выказывать к нему Смердяков, и чем дальше, тем больше.
— Отчего нам не расстаться миролюбиво, тихо? — кротко спросил Ромашов. В душе он чувствовал, что эта женщина
вселяет в него вместе с отвращением какую-то мелкую, гнусную, но непобедимую трусость. — Вы меня не любите больше… Простимся же добрыми друзьями.
Я стал о нем справляться. М., узнавши об этом знакомстве, даже предостерегал меня. Он сказал мне, что многие из каторжных
вселяли в него ужас, особенно сначала, с первых дней острога, но ни один из них, ни даже Газин, не производил на него такого ужасного впечатления, как этот Петров.
Протест свой он еще не считает достаточно сильным, ибо сказал, „что я сам для себя думаю обо всем чудодейственном, то про мой обиход при мне и остается, а не могу же я разделять бездельничьих желаний — отнимать у народа то, что одно только пока и
вселяет в него навык думать, что он принадлежит немножечко к высшей сфере бытия, чем его полосатая свинья и корова“.
Неточные совпадения
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что
вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют
в нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
— О, не беспокойтесь! Притом же Авдотья Романовна даже и
в таком скверном и пустом человеке, как я, может
вселить только одно глубочайшее уважение.
— Ишь ведь! Но отвечай, отвечай, я настаиваю: с чего именно, чем именно я мог
вселить тогда
в твою подлую душу такое низкое для меня подозрение?
Это требование и необходимость непременно пойти
вселила сразу какое-то мучительное чувство
в его сердце, и все утро, чем далее, тем более, все больнее и больнее
в нем это чувство разбаливалось, несмотря на все последовавшие затем сцены и приключения
в монастыре, и сейчас у игумена, и проч., и проч.
Его сила была не
в резкой полемике, не
в смелом отрицании, а именно
в положительно нравственном влиянии,
в безусловном доверии, которое он
вселял,
в художественности его натуры, покойной ровности его духа,
в чистоте его характера и
в постоянном, глубоком протесте против существующего порядка
в России.