Неточные совпадения
Тогда князь,
видя, что они и здесь, перед лицом его, своей розни не покидают, сильно распалился и
начал учить их жезлом.
Долго ли, коротко ли они так жили, только в
начале 1776 года в тот самый кабак, где они в свободное время благодушествовали, зашел бригадир. Зашел, выпил косушку, спросил целовальника, много ли прибавляется пьяниц, но в это самое время
увидел Аленку и почувствовал, что язык у него прилип к гортани. Однако при народе объявить о том посовестился, а вышел на улицу и поманил за собой Аленку.
К удивлению, бригадир не только не обиделся этими словами, но, напротив того, еще ничего не
видя, подарил Аленке вяземский пряник и банку помады.
Увидев эти дары, Аленка как будто опешила; кричать — не кричала, а только потихоньку всхлипывала. Тогда бригадир приказал принести свой новый мундир, надел его и во всей красе показался Аленке. В это же время выбежала в дверь старая бригадирова экономка и
начала Аленку усовещивать.
И второе искушение кончилось. Опять воротился Евсеич к колокольне и вновь отдал миру подробный отчет. «Бригадир же,
видя Евсеича о правде безнуждно беседующего, убоялся его против прежнего не гораздо», — прибавляет летописец. Или, говоря другими словами, Фердыщенко понял, что ежели человек
начинает издалека заводить речь о правде, то это значит, что он сам не вполне уверен, точно ли его за эту правду не посекут.
Человек приходит к собственному жилищу,
видит, что оно насквозь засветилось, что из всех пазов выпалзывают тоненькие огненные змейки, и
начинает сознавать, что вот это и есть тот самый конец всего, о котором ему когда-то смутно грезилось и ожидание которого, незаметно для него самого, проходит через всю его жизнь.
Бросились и туда, но тут
увидели, что вся слобода уже в пламени, и
начали помышлять о собственном спасении.
Полезли люди в трясину и сразу потопили всю артиллерию. Однако сами кое-как выкарабкались, выпачкавшись сильно в грязи. Выпачкался и Бородавкин, но ему было уж не до того. Взглянул он на погибшую артиллерию и,
увидев, что пушки, до половины погруженные, стоят, обратив жерла к небу и как бы угрожая последнему расстрелянием,
начал тужить и скорбеть.
Только тогда Бородавкин спохватился и понял, что шел слишком быстрыми шагами и совсем не туда, куда идти следует.
Начав собирать дани, он с удивлением и негодованием
увидел, что дворы пусты и что если встречались кой-где куры, то и те были тощие от бескормицы. Но, по обыкновению, он обсудил этот факт не прямо, а с своей собственной оригинальной точки зрения, то есть
увидел в нем бунт, произведенный на сей раз уже не невежеством, а излишеством просвещения.
И точно, он
начал нечто подозревать. Его поразила тишина во время дня и шорох во время ночи. Он
видел, как с наступлением сумерек какие-то тени бродили по городу и исчезали неведомо куда и как с рассветом дня те же самые тени вновь появлялись в городе и разбегались по домам. Несколько дней сряду повторялось это явление, и всякий раз он порывался выбежать из дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удерживал его. Как истинный прохвост, он боялся чертей и ведьм.
— Ах, какая мазня! — вскрикнула она. — Я никогда еще не
видела начала работы художника. И как это интересно!.. К знаете, уже в этой мазне я вижу то, что должно быть… Вы задумали хорошую картину, Андрей Николаевич… Я постараюсь сделать все, чтобы она вышла… насколько от меня это зависит.
Неточные совпадения
Хлестаков. Ну что,
видишь, дурак, как меня угощают и принимают? (
Начинает писать.)
— Догадываюсь, но не могу
начать говорить об этом. Уж поэтому ты можешь
видеть, верно или не верно я догадываюсь, — сказал Степан Аркадьич, с тонкою улыбкой глядя на Левина.
Видя, что он не в силах сам
начать говорить, она
начала сама:
— Я
видел, что вы были в нерешительности насчет меня, — добродушно улыбаясь сказал Левин, — но я поторопился
начать умный разговор, чтобы загладить свой полушубок.
То же самое думал ее сын. Он провожал ее глазами до тех пор, пока не скрылась ее грациозная фигура, и улыбка остановилась на его лице. В окно он
видел, как она подошла к брату, положила ему руку на руку и что-то оживленно
начала говорить ему, очевидно о чем-то не имеющем ничего общего с ним, с Вронским, и ему ото показалось досадным.