Цитаты со словом «сема»
Ежели древним еллинам и римлянам дозволено было слагать хвалу своим безбожным начальникам и предавать потомству мерзкие их деяния для назидания, ужели же мы, христиане, от Византии свет получившие, окажемся в
сем случае менее достойными и благодарными?
Сие намерение есть изобразить преемственно градоначальников, в город Глупов от российского правительства в разное время поставленных.
Но, предпринимая столь важную материю, я, по крайней мере, не раз вопрошал себя: по силам ли будет мне
сие бремя?
Много видел я на своем веку поразительных
сих подвижников, много видели таковых и мои предместники.
Сие трогательное соответствие само по себе уже столь дивно, что не малое причиняет летописцу беспокойство.
Не знаешь, что более славословить: власть ли, в меру дерзающую, или
сей виноград, в меру благодарящий?
Но
сие же самое соответствие, с другой стороны, служит и не малым, для летописателя, облегчением. Ибо в чем состоит, собственно, задача его? В том ли, чтобы критиковать или порицать? Нет, не в том. В том ли, чтобы рассуждать? Нет, и не в этом. В чем же? А в том, легкодумный вольнодумец, чтобы быть лишь изобразителем означенного соответствия и об оном предать потомству в надлежащее назидание.
В
сем виде взятая, задача делается доступною даже смиреннейшему из смиренных, потому что он изображает собой лишь скудельный сосуд, [Скудельный сосуд — глиняный сосуд (от «скудель» — глина), в переносном значении — непрочный, слабый, бедный.] в котором замыкается разлитое повсюду в изобилии славословие.
И еще скажу: летопись
сию преемственно слагали четыре архивариуса: Мишка Тряпичкин, да Мишка Тряпичкин другой, да Митька Смирномордов, да я, смиренный Павлушка, Маслобойников сын. Причем единую имели опаску, дабы не попали наши тетрадки к г. Бартеневу и дабы не напечатал он их в своем «Архиве». А затем богу слава и разглагольствию моему конец.
«Не хочу я, подобно Костомарову, серым волком рыскать по земли, ни, подобно Соловьеву, шизым орлом ширять под облакы, ни, подобно Пыпину, растекаться мыслью по древу, но хочу ущекотать прелюбезных мне глуповцев, показав миру их славные дела и предобрый тот корень, от которого знаменитое
сие древо произросло и ветвями своими всю землю покрыло».
Абы ты
сии пълки ущекотал» и т. д.
Ни вероисповедания, ни образа правления эти племена не имели, заменяя все
сие тем, что постоянно враждовали между собою.
— А у кого, спрошу вас, вы допрежь
сего из князей братьев моих с поклоном были?
Но драма уже совершилась бесповоротно. Прибывши домой, головотяпы немедленно выбрали болотину и, заложив на ней город, назвали Глуповым, а себя по тому городу глуповцами. «Так и процвела
сия древняя отрасль», — прибавляет летописец.
4) Урус-Кугуш-Кильдибаев, Маныл Самылович, капитан-поручик из лейб-кампанцев. [Лейб-кампанцы — гвардейские офицеры или солдаты, участники дворцовых переворотов XVIII века.] Отличался безумной отвагой и даже брал однажды приступом город Глупов. По доведении о
сем до сведения, похвалы не получил и в 1745 году уволен с распубликованием.
8) Брудастый, Дементий Варламович. Назначен был впопыхах и имел в голове некоторое особливое устройство, за что и прозван был «Органчиком». Это не мешало ему, впрочем, привести в порядок недоимки, запущенные его предместником. Во время
сего правления произошло пагубное безначалие, продолжавшееся семь дней, как о том будет повествуемо ниже.
Супруга его, Лукерья Терентьевна, тоже была весьма снисходительна и тем много способствовала блеску
сего правления.
Градоначальничество
сие было самое продолжительное и самое блестящее.
Предводительствовал в кампании против недоимщиков, причем спалил тридцать три деревни и с помощью
сих мер взыскал недоимок два рубля с полтиною.
14) Микаладзе, князь, Ксаверий Георгиевич, черкашенин, потомок сладострастной княгини Тамары. Имел обольстительную наружность и был столь охоч до женского пола, что увеличил глуповское народонаселение почти вдвое. Оставил полезное по
сему предмету руководство. Умер в 1814 году от истощения сил.
21) Перехват-Залихватский, Архистратиг Стратилатович, майор. О
сем умолчу. Въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки.
И остался бы наш Брудастый на многие годы пастырем вертограда [Вертоград (церковно-славянск.) — сад.]
сего и радовал бы сердца начальников своею распорядительностью, и не ощутили бы обыватели в своем существовании ничего необычайного, если бы обстоятельство совершенно случайное (простая оплошность) не прекратило его деятельности в самом ее разгаре.
В
сей крайности вознамерились они сгоряча меня на всю жизнь несчастным сделать, но я тот удар отклонил, предложивши господину градоначальнику обратиться за помощью в Санкт-Петербург, к часовых и органных дел мастеру Винтергальтеру, что и было ими выполнено в точности.
Но почему заказанная у господина Винтергальтера новая голова до
сих пор не прибывает, о том неизвестен.
Полагаю, впрочем, что за разлитием рек, по весеннему нынешнему времени, голова
сия и ныне находится где-либо в бездействии.
На спрашивание же вашего высокоблагородия о том, во-первых, могу ли я, в случае присылки новой головы, оную утвердить и, во-вторых, будет ли та утвержденная голова исправно действовать? ответствовать
сим честь имею: утвердить могу и действовать оная будет, но настоящих мыслей иметь не может.
К
сему показанию явный прелюбодей Василий Иванов Байбаков руку приложил».
Сей последний, как человек обязательный, телеграфировал о происшедшем случае по начальству и по телеграфу же получил известие, что он за нелепое донесение уволен от службы.
Волнение было подавлено сразу; в этой недавно столь грозно гудевшей толпе водворилась такая тишина, что можно было расслышать, как жужжал комар, прилетевший из соседнего болота подивиться на «
сие нелепое и смеха достойное глуповское смятение».
«И лежал бы град
сей и доднесь в оной погибельной бездне, — говорит „Летописец“, — ежели бы не был извлечен оттоль твердостью и самоотвержением некоторого неустрашимого штаб-офицера из местных обывателей».
Между тем измена не дремала. Явились честолюбивые личности, которые задумали воспользоваться дезорганизацией власти для удовлетворения своим эгоистическим целям. И, что всего страннее, представительницами анархического элемента явились на
сей раз исключительно женщины.
«Сообразив
сие, — говорит „Летописец“, — злоехидная оная Ираидка начала действовать».
Сверх
сего, новая претендентша имела высокий рост, любила пить водку и ездила верхом по-мужски.
Догадку эту отчасти оправдывает то обстоятельство, что в глуповском архиве до
сих пор существует листок, очевидно принадлежавший к полной биографии Двоекурова и до такой степени перемаранный, что, несмотря на все усилия, издатель «Летописи» мог разобрать лишь следующее: «Имея немалый рост… подавал твердую надежду, что…
Но, объят ужасом, не мог
сего выполнить…
Все изменилось с этих пор в Глупове. Бригадир, в полном мундире, каждое утро бегал по лавкам и все тащил, все тащил. Даже Аленка начала походя тащить, и вдруг ни с того ни с
сего стала требовать, чтоб ее признавали не за ямщичиху, а за поповскую дочь.
«Новая
сия Иезавель, [По библейскому преданию, Иезавель, жена царя Израиля Ахава, навлекла своим греховным поведением гнев бога на израильский народ.] — говорит об Аленке летописец, — навела на наш город сухость».
— Не к тому о
сем говорю! — объяснился батюшка, — однако и о нижеследующем не излишне размыслить: паства у нас равнодушная, доходы малые, провизия дорогая… где пастырю-то взять, господин бригадир?
«Бежали-бежали, — говорит летописец, — многие, ни до чего не добежав, венец приняли; [Венец принять — умереть мученической смертью.] многих изловили и заключили в узы;
сии почитали себя благополучными».
Смотрел бригадир с своего крылечка на это глуповское «бунтовское неистовство» и думал: «Вот бы теперь горошком — раз-раз-раз — и
се не бе!!» [«И се не бе» (церковно-славянск.) — «и этого не стало», «и этого не было».]
Сим доводим до всех Российской империи мест и лиц: мрем мы все, сироты, до единого.
2) Более
сего пунктов не имеется.
Конечно, бригадиру следовало бы на
сей раз посовеститься; но его словно бес обуял.
Я же без страха от
сего уклонился.
Кончилось достославное градоначальство, омрачившееся в последние годы двукратным вразумлением глуповцев."Была ли в
сих вразумлениях необходимость?" — спрашивает себя летописец и, к сожалению, оставляет этот вопрос без ответа.
Константинополь, бывшая Византия, а ныне губернский город Екатериноград, стоит при излиянии Черного моря в древнюю Пропонтиду и под сень Российской Державы приобретен в 17… году, с распространением на оный единства касс (единство
сие в том состоит, что византийские деньги в столичном городе Санкт-Петербурге употребление себе находить должны).
По обширности своей город
сей, в административном отношении, находится в ведении четырех градоначальников, кои состоят между собой в непрерывном пререкании.
В течение всего его градоначальничества глуповцы не только не садились за стол без горчицы, но даже развели у себя довольно обширные горчичные плантации для удовлетворения требованиям внешней торговли."И процвела оная весь, яко крин сельный, [Крин
се́льный (церковно-славянск.) — полевой цветок.] посылая сей горький продукт в отдаленнейшие места державы Российской и получая взамен оного драгоценные металлы и меха".
Даже летописец не без иронии упоминает об этом обстоятельстве:"Много лет выводил он (Двоекуров) хитроумное
сие здание, а о том не догадался, что строит на песце".
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных сил.] есть все-таки сечение, и это сознание подкрепляло его. В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все
сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит».
Неточные совпадения
"
Сего 10-го июля, — писал он, — от всех вообще глуповских граждан последовал против меня великий бунт.
Цитаты из русской классики со словом «сема»
О
сем многие тогда соблазнялись и говорили меж собой, покивая главами, — пуще же всех отец Ферапонт, которому тотчас же тогда поспешили передать некоторые хулители о
сем «необычайном» в таком особливом случае распоряжении старца.
Какой же я после этого инок и какое же отсечение воли во мне прославляешь?» И удивился я тогда смирению
сему.
А посему ваше превосходительство не оставите обратить на сей важный предмет ваше просвещенное внимание и в согласность
сему озаботитесь сделать зависящие распоряжения, дабы в пределах вверенного вам ведомства упомянутое чувство любви к отечеству развивалось и охранялось со всею неуклонностью и дабы превратным толкованиям были пресечены все способы к омрачению в извращению оного".
Тебе, наш царь, благодаренье!
Ты сам нас, юных, съединил
И в
сем святом уединенье
На службу музам посвятил.
«Мыслью о Христовом царстве не от мира сего мы пользуемся только для своего нечеловеколюбивого, ленивого и малодушного безучастия к труждающимся и обремененным в
сем мире».
Предложения со словом «сема»
- По сему поводу пошли внутренние разборки, которые и подвинули героиню романа вкупе с заинтересованными лицами из органов прибегнуть к такому необычному и рискованному пассажу.
- Подобное сему случается с ними, потому что в самоуверенности они действуют всегда по влечению сердца своего и исполняют свои желания, не слушая отцов своих и не советуясь с ними.
- На требование же испанского министра объяснений по сему случаю давались ему самые колкие и надменные ответы, даже до того, что он почитал их почти объявлением войны.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «сема»
Афоризмы русских писателей со словом «сема»
- Все тленно в мире сем, жизнь смертных скоротечна,
Минуты радости, но слава долговечна:
Живите для нее!
- Кто в свете сем родился волком,
Тому лисицей не бывать.
- Что может быть любопытного в жизни человека, который на сем свете ровно ничего не делал! Я чувствовал, я страдал, я думал за других…
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно