Неточные совпадения
У всякого мужчины (ежели он, впрочем, не бонапартист и не отставной русский сановник, мечтающий, в виду Юнгфрау 1(Комментарии к таким сноскам смотри в Примечаниях I), о коловратностях мира подачек) есть
родина, и в этой
родине есть какой-нибудь кровный интерес, в соприкосновении с которым он чувствует себя семьянином, гражданином,
человеком.
С одной стороны, она производит людей-мучеников 2, которых повсюду преследует представление о
родине, но которые все-таки по совести не могут отрицать, что на
родине их ожидает разговор с становым приставом; с другой — людей-мудрецов, которые раз навсегда порешили: пускай
родина процветает особо, а я буду процветать тоже особо, ибо лучше два-три месяца подышать полною грудью, нежели просидеть их в «холодной»…
Кровно заинтересоваться его нуждою тоже не имеет повода, потому что эта нужда есть результат бесчисленного множества местных и исторических условий, в оценке которых принимают участие не только ум и чувство, но и интимные инстинкты, связывающие
человека с его
родиной.
В-четвертых, никто так страстно не любит своей
родины, как русский
человек.
— Правда состоит, вероятно, в том, что он наклонился… К сожалению, сэр, на моей
родине люди действительно кланяются иногда слишком низко…
Но перед взорами главнокомандующего были не живые массы измученных, истосковавшихся по
родине людей, а официально-молодецкие полки «воинов, кои, ожидая боев грядущих» и т. д.
Неточные совпадения
Каждый раз, когда он думал о большевиках, — большевизм олицетворялся пред ним в лице коренастого, спокойного Степана Кутузова. За границей существовал основоположник этого учения, но Самгин все еще продолжал называть учение это фантастической системой фраз, а Владимира Ленина мог представить себе только как интеллигента, книжника, озлобленного лишением права жить на
родине, и скорее голосом, чем реальным
человеком.
Не слушая его, Самгин пытался представить, как на
родине Гоголя бунтуют десятки тысяч
людей, которых он знал только «чоловiками» и «парубками» украинских пьес.
Наполненное шумом газет, спорами на собраниях, мрачными вестями с фронтов, слухами о том, что царица тайно хлопочет о мире с немцами, время шло стремительно, дни перескакивали через ночи с незаметной быстротой, все более часто повторялись слова — отечество,
родина, Россия,
люди на улицах шагали поспешнее, тревожней, становились общительней, легко знакомились друг с другом, и все это очень и по-новому волновало Клима Ивановича Самгина. Он хорошо помнил, когда именно это незнакомое волнение вспыхнуло в нем.
Игрушки и машины, колокола и экипажи, работы ювелиров и рояли, цветистый казанский сафьян, такой ласковый на ощупь, горы сахара, огромные кучи пеньковых веревок и просмоленных канатов, часовня, построенная из стеариновых свеч, изумительной красоты меха Сорокоумовского и железо с Урала, кладки ароматного мыла, отлично дубленные кожи, изделия из щетины — пред этими грудами неисчислимых богатств собирались небольшие группы
людей и, глядя на грандиозный труд своей
родины, несколько смущали Самгина, охлаждая молчанием своим его повышенное настроение.
…в наши времена // Тот честный
человек, кто
родину не любит…