Неточные совпадения
Я говорю это не в смысле разности в языке — для культурного человека это неудобство легко устранимое, — но трудно, почти невыносимо в молчании снедать боль
сердца, ту щемящую боль, которая зародилась где-нибудь
на берегах Иловли 2 и по пятам пришла за вами к самой подошве Мальберга.
Столь любезно-верная непреоборимость была до того необыкновенна, что Удав, по старой привычке, собрался было почитать у меня в
сердце, но так как он умел читать только
на пространстве от Восточного океана до Вержболова, то, разумеется, под Эйдткуненом ничего прочесть не сумел.
Мальчик в штанах. Я говорю так же, как говорят мои добрые родители, а когда они говорят, то мне бывает весело. И когда я говорю, то им тоже бывает весело. Еще
на днях моя почтенная матушка сказала мне: когда я слышу, Фриц, как ты складно говоришь, то у меня
сердце радуется!
Там, где эти свойства отсутствуют, где чувство собственного достоинства заменяется оскорбительным и в сущности довольно глупым самомнением, где шовинизм является обнаженным, без всякой примеси энтузиазма, где не горят
сердца ни любовью, ни ненавистью, а воспламеняются только подозрительностью к соседу, где нет ни истинной приветливости, ни искренней веселости, а есть только желание похвастаться и расчет
на тринкгельд, [чаевые] — там, говорю я, не может быть и большого хода свободе.
Как должно это действовать
на человека, страдающего, кроме болезни
сердца, эмфиземы, воспаления дыхательных путей, астмы — еще мозолями!
На что вы ни взглянете, к чему ни прикоснетесь, —
на всем легла целая повесть злоключений и отрад (ведь и у обделенных могут быть отрады!), и вы не оторветесь от этой повести, не дочитав ее до конца, потому что каждое ее слово, каждый штрих или терзает ваше
сердце, или растворяет его блаженством…
И вот теперь, каким-то двум жалким старикам выпало
на долю посеять в моем
сердце плевелы двоегласия!
Наступают, берут в полон, рвут
на части
сердце, прожигают мозг — точь-в-точь как в России.
Мы в этом отношении поставлены несомненно выгоднее. Мы рождаемся с загадкой в
сердцах и потом всю жизнь лелеем ее
на собственных боках. А кроме того, мы отлично знаем, что никаких поступков не будет. Но
на этом наши преимущества и кончаются, ибо дальнейшие наши отношения к загадке заключаются совсем не в разъяснении ее, а только в известных приспособлениях. Или, говоря другими словами, мы стараемся так приспособиться, чтоб жить без шкур, но как бы с оными.
Подхалимов (заискивающе).А хоть бы тем, ваше сиятельство, что вы находитесь в невозможности излить
на Россию всю ту массу добра, которую вы предназначили для нее в вашем добром русском
сердце?!
И сколько, спрошу я вас, было нужно скорбей, сколько презрения к жизненным благам в
сердце накопить, чтобы, несмотря ни
на какие перспективы, в столь опасном ремесле упражнение иметь?
Но этого мало: как бы мстя за свою осьмнадцатилетнюю безнаказанность, бандит оставил по себе конкретный след, в виде организованной шайки, которая и теперь изъявляет готовность во всякое время с легким
сердцем рвать
на куски свое отечество 19.
И точно:"тянет
на улицу" — и шабаш. Ибо парижская улица действительнее всякого"средствица". Озлобленному она проливает мир в
сердце, недугующему — подает исцеление. И я наверное знаю, что не Лурдская богоматерь это делает, а именно веселая парижская улица.
На Тверской, например, существовало множество крохотных калачных, из которых с утра до ночи валил хлебный пар; множество полпивных ("полпиво" — кто нынче помнит об этом прекрасном, легком напитке?), из которых сидельцы с чистым
сердцем выплескивали
на тротуар всякого рода остатки.
Ограничусь только одним примером: прежде, бывало, вознамерится человек адюльтер совершить, сейчас становится перед дамой
сердца на колени и в этом положении ожидает дальнейших инструкций.
И хотя
на другой день в газетах было объявлено, что эти завтраки не имели политического характера, но буржуа только хитро подмигивает, читая эти толкования, и, потирая руки, говорит: «Вот увидите, что через год у нас будут рябчики! будут!» И затем, в тайне
сердца своего, присовокупляет: «И, может быть, благодаря усердию республиканской дипломатии возвратятся под сень трехцветного знамени и страсбургские пироги».
Но повторяю: сытость настолько благотворно действует
на человеческое
сердце, что этому общему правилу не может не подчиниться и буржуа.
Конечно, я ни минуты не колебался и через полчаса уже распоряжался в предоставленных мне двух комнатах. Зато можете себе представить, как взыграло мое
сердце, когда, через несколько минут после этого, выйдя
на площадку лестницы, я услышал родные звуки...
— Истинно вам говорю: глядишь это, глядишь, какое нынче везде озорство пошло, так инда тебя ножом по
сердцу полыснет! Совсем жить невозможно стало. Главная причина: приспособиться никак невозможно. Ты думаешь: давай буду жить так! — бац! живи вот как! Начнешь жить по-новому — бац! живи опять по-старому! Уж
на что я простой человек, а и то сколько раз говорил себе: брошу Красный Холм и уеду жить в Петербург!
— Захар Иваныч! — сказал я, — торжествуя вместе с вами день вашего ангела, я мысленно переношусь
на нашу милую родину и
на обширном ее пространство отыскиваю скромный, но дорогой
сердцу городок, в котором вы, так сказать, впервые увидели свет.
Этот город был свидетелем ваших младенческих игр; он любовался вами, когда вы, под руководством маститого вашего родителя, неопытным юношей робко вступили
на поприще яичного производства, и потом с любовью следил, как в
сердце вашем, всегда открытом для всего доброго, постепенно созревали семена благочестия и любви к постройке колоколен и церквей (при этих словах Захар Иваныч и Матрена Ивановна набожно перекрестились, а один из тайных советников потянулся к амфитриону и подставил ему свою голую и до скользкости выбритую щеку).
И пусть те, которые чувствуют себя прегрешившими, из глубины
сердец воскликнут: пардоне! — и затем пусть вновь
на здоровье прегрешают!
В ответ
на этот крик
сердца Капитолина Егоровна улыбнулась сквозь слезы и сказала...
Хуже всего то, что, наслушавшись этих приглашений, а еще больше насмотревшись
на их осуществление, и сам мало-помалу привыкаешь к ним. Сначала скажешь себе: а что, в самом деле, ведь нельзя же в благоустроенном обществе без сердцеведцев! Ведь это в своем роде необходимость… печальная, но все-таки необходимость! А потом, помаленьку да полегоньку, и свое собственное
сердце начнешь с таким расчетом располагать, чтоб оно во всякое время представляло открытую книгу: смотри и читай!
Со вступлением
на престол Луи-Филиппа
сердца Капоттов
на мгновение оживились надеждою; но хотя Луи-Филипп был возведен
на трон не parceque, [потому что] a quoique [хотя (он был)] Бурбон, однако ж, в отношении к Маратовским преданиям оказался еще больше Бурбоном, нежели самые истые Бурбоны.
Между тем юные питомцы были тоже без ума от Капотта, ибо последний, посевая в их
сердцах семена религии, в то же время обучал их веселым романсам и игре
на бильярде.
Я взглянул
на этих трудолюбивых и скромных стариков, и
сердце мое вдруг умилилось.
Но он не обиделся этим и, вынув из-за пазухи предику
на тему"любите други своя", воскликнул:"Совершилось дело прелюбезное и для всех
сердец равно благопотребное!