Неточные совпадения
Dixi et animam levavi, [Сказал — и облегчил душу] или в
русском переводе: сказал — и стошнило меня. Дальше этого profession de foi [исповедания веры]
идти было некуда. Я очень был рад, что в эту минуту наш поезд остановился и шафнер объявил, что мы
на полчаса свободны для обеда.
Между тем как в среде
русских шла оживленная беседа
на тему, для чего собственно нужен Берлин (многие предлагали такое решение: для человекоубивства), мне привелось передать моему беловолосому соседу какое-то кушанье.
[Россия…
русский народ] xa-xa!""les boyards russes… [
русские бояре] xa-xa!"«Да вы знаете ли, что наш рубль полтинник стоит… ха-ха!» «Да вы знаете ли, что у нас целую губернию
на днях чиновники растащили… ха-ха!» «Где это видано… ха-ха!» Словом сказать, сыны России не только не сдерживали себя, но
шли друг другу
на перебой, как бы опасаясь, чтоб кто-нибудь не успел напаскудить прежде.
Тоска настигла меня немедленно, как только Блохины и Старосмысловы оставили Париж. Воротившись с проводин, я ощутил такое глубокое одиночество, такую неслыханную наготу, что чуть было сейчас же не
послал в
русский ресторан за бесшабашными советниками. Однако
на этот раз воздержался. Во-первых, вспомнил, что я уж больше трех недель по Парижу толкаюсь, а ничего еще порядком не видал; во-вторых, меня вдруг озарила самонадеянная мысль: а что, ежели я и независимо от бесшабашных советников сумею просуществовать?
Неточные совпадения
Краса и гордость
русская, // Белели церкви Божии // По горкам, по холмам, // И с ними в
славе спорили // Дворянские дома. // Дома с оранжереями, // С китайскими беседками // И с английскими парками; //
На каждом флаг играл, // Играл-манил приветливо, // Гостеприимство
русское // И ласку обещал. // Французу не привидится // Во сне, какие праздники, // Не день, не два — по месяцу // Мы задавали тут. // Свои индейки жирные, // Свои наливки сочные, // Свои актеры, музыка, // Прислуги — целый полк!
На другой день по своем приезде князь в своем длинном пальто, со своими
русскими морщинами и одутловатыми щеками, подпертыми крахмаленными воротничками, в самом веселом расположении духа
пошел с дочерью
на воды.
Потом
пошли осматривать водяную мельницу, где недоставало порхлицы, в которую утверждается верхний камень, быстро вращающийся
на веретене, — «порхающий», по чудному выражению
русского мужика.
— Нет, вы обратите внимание, — ревел Хотяинцев, взмахивая руками, точно утопающий. — В армии у нас командуют остзейские бароны Ренненкампфы, Штакельберги, и везде сколько угодно этих бергов, кампфов. В средней школе — чехи. Донской уголь — французы завоевали. Теперь вот бессарабец-царанин
пошел на нас: Кассо, Пуришкевич, Крушеван, Крупенский и — черт их сосчитает! А мы,
русские, — чего делаем? Лапти плетем, а?
«Плох. Может умереть в вагоне по дороге в Россию. Немцы зароют его в землю, аккуратно отправят документы
русскому консулу, консул
пошлет их
на родину Долганова, а — там у него никого нет. Ни души».