Неточные совпадения
Поэтому всякая дамочка не только с готовностью, но и с наслаждением устремляется к курортам, зная, что тут
дело совсем не
в том,
в каком положении находятся легкие или почки, а
в том, чтоб иметь законный повод но пяти раз
в день одеваться и раздеваться.
Но — странное
дело! — когда люди науки высказались
в том смысле, что я месяца на три обязываюсь позабыть прошлое, настоящее и будущее, для
того чтоб всецело посвятить себя нагуливанию животов,
то я не только ничего не возразил, но сделал вид, что много доволен.
Вместо
того чтоб уверять всуе, что вопрос о распределении уже разрешен нами на практике, мне кажется, приличнее было бы взглянуть
в глаза Колупаевым и Разуваевым и разоблачить детали
того кровопивственного процесса, которому они предаются без всякой опаски, при свете
дня.
— Получил, между прочим, и я; да, кажется, только грех один. Помилуйте! плешь какую-то отвалили! Ни реки, ни лесу — ничего! «Чернозём», говорят. Да черта ли мне
в вашем «чернозёме», коли цена ему — грош! А коллеге моему Ивану Семенычу — оба ведь под одной державой, кажется, служим —
тому такое же количество леса, на подбор дерево к дереву, отвели! да при реке, да
в семи верстах от пристани! Нет, батенька, не доросли мы! Ой-ой, как еще не доросли! Оттого у нас подобные
дела и могут проходить даром!
— Потому что, по мнению моему, только
то общество можно назвать благоустроенным, где всякий к своему
делу определен. Так, например: ежели
в расписании сказано, что такой-то должен получать дани, —
тот пусть и получает; а ежели про кого сказано, что такой-то обязывается уплачивать дани, —
тот пусть уплачивает. А не наоборот.
— Когда я
в первый раз без посторонней помощи прошел по комнате нашего дома,
то моя добрая мать, обращаясь к моему почтенному отцу, сказала следующее: „Не правда ли, мой добрый Карл, что наш Фриц с нынешнего
дня достоин носить штаны?“ И с
тех пор я расстаюсь с этой одеждой только на ночь.
Мальчик
в штанах. Я говорю так же, как говорят мои добрые родители, а когда они говорят,
то мне бывает весело. И когда я говорю,
то им тоже бывает весело. Еще на
днях моя почтенная матушка сказала мне: когда я слышу, Фриц, как ты складно говоришь,
то у меня сердце радуется!
В эту мрачную эпоху головы немцев были до
того заколочены, что они сделались не способными ни на какое
дело.
Допустим, пожалуй, что подобные случаи не невозможны, но ведь
дело не
в том, возможна ли
та или другая случайность, а
в том, нужно ли эту случайность обобщать? нужно ли крутить руки к лопаткам всякому проходящему? нужно ли заставлять его беседовать с незнакомцем, хотя бы он назывался становым приставом?
Мало
того, что она держит народ
в невежестве и убивает
в нем чувство самой простой справедливости к самому себе (до этого, по-видимому, никому нет
дела), — она чревата последствиями иного, еще более опасного, с точки зрения предупреждения и пресечения, свойства.
Если бы
дело ограничивалось только этим,
то бог бы с нею: пускай утешает бойцов; но есть и существенная опасность, которая ей присуща и которая заключается
в том, что «заезжание» может надоесть.
В Берлине можно купить одеяло, но не такое, чтоб им покрывать постель
днем; можно купить резиновый мячик, но лишь для детей небогатых родителей; наконец,
в Берлине можно купить колбасу, но не такую, чтоб потчевать ею людей, которым желаешь добра, а такую, чтоб съесть ее от нужды одному, при запертых дверях, съесть, и когда желудочные боли утихнут,
то позабыть.
Нет, право, самое мудрое
дело было бы, если б держали героев взаперти, потому что это развязало бы простым людям руки и
в то же время дало бы возможность стране пользоваться плодами этих рук.
Но,
в сущности, я буду неправ, потому что
дело совсем не
в том, где и на сколько золотников жизнь угрюмее, а
в том, где и на сколько она интереснее.
Правда, что
в"своем месте"вы каждый
день гуляете по одному и
тому же саду, любуетесь одними и
теми же полями, и вам это не надоедает.
В сущности, еще очень рано;
день едва достиг
того часа, когда дома приканчиваются
дела, и многим по привычке кажется, что сейчас скажут, что суп на столе.
К удивлению, старики не только не обиделись, но на другой же
день, встретив меня на
той же площадке, опять возобновили разговор об"увенчании здания". На третий
день — тоже, на четвертый — тоже… Наконец судьба-таки растащила нас: их увлекла домой, меня…
в Швейцарию!!
Напротив
того, негодовать по поводу подобных дол, ежели они по временам прорываются
в жизнь, требовать их разъяснения и преследования — это не только считается"относящимся"
делом, но и для всякого честного человека обязательным.
Я, разумеется, далек от
того, чтобы утверждать, что русская жизнь имеет исключительно
дело с берейторами, идиотами и расточителями, но для меня вполне несомненно, что всякое негодующее и настойчивое слово, посланное навстречу расхищению и идиотству, неизбежно и как-то само собой зачисляется
в категорию"неотносящихся"
дел.
Человек ничего другого не видит перед собой, кроме"неотносящихся
дел", а между
тем понятие о"неотносящихся
делах"уже настолько выяснилось, что даже
в субъекте наиболее недоумевающем пробуждается сознание всей жестокости и бесчеловечности обязательного стояния с разинутым ртом перед глухой стеной.
Граф. Не вполне так, но
в значительной мере — да. Бывают, конечно, примеры, когда даже экзекуция оказывается недостаточною; но
в большинстве случаев — я твердо
в этом убежден — довольно одного хорошо выполненного окрика, и
дело в шляпе. Вот почему, когда я был при
делах,
то всегда повторял господам исправникам: от вас зависит — все,вам дано — все,и потому вы должны будете ответить — за все!
Оттого ли, что потухло у бюрократии воображение, или оттого, что развелось слишком много кафешантанов и нет времени думать о
деле; как бы
то ни было, но
в бюрократическую практику мало-помалу начинают проникать прискорбные фельдъегерские предания.
Тем не менее покуда я жил
в Интерлакене и находился под живым впечатлением газетных восторгов,
то я ничего другого не желал, кроме наслаждения быть отданным под суд. Но для
того, чтоб это было действительное наслаждение, а не перифраза исконного русского озорства, представлялось бы, по мнению моему, небесполезным обставить это
дело некоторыми иллюзиями, которые прямо засвидетельствовали бы, что отныне воистину никаких препон к размножению быстрых разумом Невтонов полагаемо не будет. А именно...
— А вы попробуйте-ка к этому
делу"понеже"приспособить — ан выйдет вот что:"Понеже за желтенькую бумажку, рублем именуемую, дают только полтинник —
того ради и дабы не вводить обывателей понапрасну
в заблуждение, Приказали:низшим местам и лицам предписать (и предписано), а к равным отнестись (и отнесено-с), дабы впредь, до особого распоряжения, оные желтенькие бумажки рублями не именовать, но почитать яко сущие полтинники".
— А дальше опять:"Понеже желтенькие бумажки, хотя и по сущей справедливости из рублей
в полтинники переименованы, но дабы предотвратить происходящий от сего для казны и частных лиц ущерб, —
того ради Постановили:употребить всяческое тщание, дабы оные полтинники вновь до стоимости рубля довести"… А потом и еще «понеже», и еще, и еще; до
тех пор, пока
в самом
деле что-нибудь путное выйдет.
Россия представляла собой область, как бы застланную туманом,
в которой даже такое
дело, как опубликование"Собрания русских пословиц", являлось прихотливым и предосудительным 4; напротив
того, во Франции все было ясно как
день, несмотря на
то, что газеты доходили до нас с вырезками и помарками.
Так что когда министр внутренних
дел Перовский начал издавать таксы на мясо и хлеб,
то и это заинтересовало нас только
в качестве анекдота, о котором следует говорить с осмотрительностью.
Человек
того времени настолько прижился
в атмосфере, насыщенной девизом «не твое
дело», что подлинно ему ни до чего своегоне было
дела.
По-видимому, ЛабулИ намеревался излиться передо мной
в жалобах по поводу Шамбора,
в смысле смоковницы, но шампанское уже сделало свое
дело: собеседник мой окончательно размяк. Он опять взял опорожненную бутылку и посмотрел на свет, но уже не смог сказать: пусто! а как сноп грохнулся
в кресло и моментально заснул. Увидевши это, я пошевелил мозгами, и
в уме моем столь же моментально созрела идея: уйду-ка я за добрЮ-ума из отеля, и ежели меня остановят,
то скажу, что по счету сполна заплатит ЛабулИ.
Так что если уже утром, едучи
в Версаль, я сомневался
в успешном исходе
дела,
то теперь, слушая Клемансо, чувствовал, что и сомнения не может быть.
По-моему, нельзя не иметь этого
в виду, ибо если не устроиться как следует
в надзвездных сферах,
то непременно придет генерал-майор Отчаянный (по-французски Мак-Магон), крикнет: а кто вам, такие-сякие, разрешил не
в свое
дело нос совать… брысь все!
Разумеется, до моего мнения никому во Франции нет
дела; но ежели бы, паче чаяния, меня спросили,
то я сказал бы следующее. С одной стороны, простота заключает
в себе очень серьезную угрозу, но, с другой стороны, она же может представлять и известные гарантии. А за всем
тем не представлялось бы для казны ущерба, если б и совсем ее не было.
Разумеется, на суде будут вызваны эксперты, которые,
в свою очередь, станут приводить доводы pro и contra; [за и против] потом
то же самое будут развивать
в своих речах адвокаты Балалайкин и Подседалищников; потом вступятся
в это
дело газеты.
Нет, тысячу раз был прав граф ТвэрдоонтС (см. предыдущую главу), утверждая, что покуда он не ворошил вопроса о неизобилии, до
тех пор, хотя и не было прямого изобилия, но было"приспособление"к изобилию. А как только он тронул этот вопрос, так тотчас же отовсюду и наползло неизобилие. Точно
то же самое повторяется и
в деле телесных озлоблений. Только чуть-чуть поворошите эту материю, а потом уж и не расстанетесь с ней.
В деле беллетристики он противник всяких психологических усложнений и анализов и требует от автора, чтоб он, без отвлеченных околичностей, но с возможно большим разнообразием «особых примет», объяснил ему, каким телом обладает героиня романа, с кем и когда и при каких обстоятельствах она совершила первый, второй и последующие адюльтеры,
в каком была каждый раз платье, заставляла ли себя умолять или сдавалась без разговоров, и ежели
дело происходило
в cabinet particulier, [
в отдельном кабинете]
то в каком именно ресторане, какие прислуживали гарсоны и что именно было съедено и выпито.
Сначала буржуа поручил это
дело своему министру Фрейсинэ, а когда последний оказался чересчур податливым,
то уволил его
в отставку и
ту же задачу возложил на министра Ферри.
Он вспомнил, как во
дни его юности его вывели mit Skandal und Trompeten, [со скандалом и шумом] из заведения Марцинкевича, и не мог прийти
в себя от сердечной боли, узнав, что
тот же самый прием допущен мосьИ Кобе (chef de suretИ, [начальник охранной полиции] он же и позитивист) относительно отцов «реколлетов» 56.
В этой области каждый
день приносит новую обнаженность, и ежели, например, сегодня нет ничего неясного под мышками,
то завтра, наверное, такая же ясность постигнет какую-нибудь другую разжигающую часть женского бюста.
Он может сознавать, что
в его отечестве
дела идут неудовлетворительно, но
в то же время понимает, что эта неудовлетворительность устраняется не сквернословием, а прямым возражением, на которое уполномочивает его и закон.
— До такой степени"
в самом
деле", что, даже
в эту самую минуту, я убежден, сам столоначальник, у которого ваше
дело в производстве, тоскует о
том, какую бы формулу придумать, чтобы вам прогоны всучить! А тут вы как раз с прошением: вот он я! Капитолина Егоровна! да поддержите же вы меня!
На другой
день мы отправились
в Фонтенбло, но эта резиденция уже не вызвала ни
той сосредоточенности, ни
того благоговейного чувства, каких мы были свидетелями
в Версали.
И охота была Старосмыслову"периоды"сочинять! Добро бы философию преподавал, или занимал бы кафедру элоквенции, [красноречия] а
то — на-тко! старший учитель латинского языка! да что выдумал! Уж это самое последнее
дело, если б и туда эта язва засела! Возлюбленнейшие чада народного просвещения — и
те сбрендили! Сидел бы себе да
в Корнелие Непоте копался — так нет, подавай ему Тацита! А хочешь Тацита — хоти и Пинегу… предатель!
И вот, как бы
в ответ на совершенный нами подвиг смирения и добра, вечером
того же
дня произошло чудо.
В среде, где нет ни подлинного
дела, ни подлинной уверенности
в завтрашнем
дне, пустяки играют громадную роль. 1 Это единственный ресурс, к которому прибегает человек, чтоб не задохнуться окончательно, и
в то же время это легчайшая форма жизни, так как все проявления ее заключаются
в непрерывном маятном движении от одного предмета к другому, без плана, без очереди, по мере
того как они сами собой выплывают из бездны случайностей!
Хуже всего
то, что, наслушавшись этих приглашений, а еще больше насмотревшись на их осуществление, и сам мало-помалу привыкаешь к ним. Сначала скажешь себе: а что,
в самом
деле, ведь нельзя же
в благоустроенном обществе без сердцеведцев! Ведь это
в своем роде необходимость… печальная, но все-таки необходимость! А потом, помаленьку да полегоньку, и свое собственное сердце начнешь с таким расчетом располагать, чтоб оно во всякое время представляло открытую книгу: смотри и читай!
Причина
тому простая:
в человеческом сердце не одни
дела до благоустройства и благочиния относящиеся, написаны, но есть кое-что и другое.
— Князь даже совсем не
того хотел, что потом вышло, — объяснил Капотт, — он думал, что мужика необходимо
в кандалы заковать. Но я убедил его передать это
дело на обсуждение
в наше кафе — мы там всё демократы собираемся…
Целых четыре
дня я кружился по Парижу с Капоттом, и все это время он без умолку говорил. Часто он повторялся, еще чаще противоречил сам себе, но так как мне,
в сущности, было все равно, что ни слушать, лишь бы упразднить представление"свиньи",
то я не только не возражал, но даже механическим поматыванием головы как бы приглашал его продолжать. Многого, вероятно, я и совсем не слыхал, довольствуясь
тем, что
в ушах моих не переставаючи раздавался шум.
— Однажды военный советник (был
в древности такой чин) Сдаточный нас всех перепугал, — рассказывал Капотт. — Совсем неожиданно написал проект"о необходимости устроения фаланстеров из солдат, с припущением
в оных, для приплода, женского пола по пристойности", и, никому не сказав ни слова, подал его по команде. К счастию,
дело разрешилось
тем, что проект на другой
день был возвращен с надписью:"дурак!"
На пятый
день Капотт не пришел. Я побежал
в кафе, при котором он состоял
в качестве завсегдатая, и узнал, что
в то же утро приходил к нему un jeune seigneur russe [молодой русский барин] и, предложив десять франков пятьдесят сантимов, увлек старого профессора с собою. Таким образом, за лишнюю полтину меди Капотт предал меня…