Словом сказать, вы выигрываете процесс, вы сознаете себя вполне удовлетворенным
перед лицом юстиции и в то же время, выходя из залы заседания, несомненно чувствуете себя… дураком!
Неточные совпадения
— Messieurs, — говорил он, — по желанию некоторых уважаемых
лиц, я решаюсь
передать на ваш суд отрывок из предпринятого мною обширного труда «об уничтожении». Отрывок этот носит название «Как мы относимся к прогрессу?», и я помещу его в передовом нумере одной газеты, которая имеет на днях появиться в свет…
И он так нагло захохотал им в
лицо, что я вдруг совершенно ясно понял, какая подлая печать проклятия должна тяготеть на всем этом паскудном роде Хлестаковых, которые готовы вертеться колесом
перед всем, что носит название капитала и силы, и в то же время не прочь плюнуть в глаза всякому, кто хоть на волос стоит ниже их на общественной лестнице.
— Ваше высокородие! Довольно вам сказать: как
перед истинным, так и
перед вами-с! Наплюйте вы мне в
лицо! В самые, тоись, глаза мне плюньте, ежели я хоть на волосок сфальшу! Сами посудить извольте: они мне теперича двести рублей посулили, а от вас я четыреста в надежде получить! Не низкий ли же я против вас человек буду, ежели я этих пархатых в лучшем виде вашему высокородию не предоставлю! Тоись, так их удивлю! так удивлю! Тоись… и боже ты мой!
В самых разнообразных формах и видах является он
перед нами всюду: и на улице, и в кафешантанах, и в ресторанах, и даже в бесчисленных канцеляриях, и, по-видимому, улыбка никогда не сходит с
лица его.
Тогда князь, видя, что они и здесь,
перед лицом его, своей розни не покидают, сильно распалился и начал учить их жезлом.
— Хоть оно и не в законе, чтобы сказать какое возражение, когда говорит кошевой
перед лицом всего войска, да дело не так было, так нужно сказать.
В Париже — последнее истончение культуры, великой и всемирной латинской культуры,
перед лицом которой культура Германии есть варварство, и в том же Париже — крайнее зло новой культуры, новой свободной жизни человечества — царство мещанства и буржуазности.
Неточные совпадения
Уж налились колосики. // Стоят столбы точеные, // Головки золоченые, // Задумчиво и ласково // Шумят. Пора чудесная! // Нет веселей, наряднее, // Богаче нет поры! // «Ой, поле многохлебное! // Теперь и не подумаешь, // Как много люди Божии // Побились над тобой, // Покамест ты оделося // Тяжелым, ровным колосом // И стало
перед пахарем, // Как войско пред царем! // Не столько росы теплые, // Как пот с
лица крестьянского // Увлажили тебя!..»
Вышел вперед белокурый малый и стал
перед градоначальником. Губы его подергивались, словно хотели сложиться в улыбку, но
лицо было бледно, как полотно, и зубы тряслись.
И, сказав это, вывел Домашку к толпе. Увидели глуповцы разбитную стрельчиху и животами охнули. Стояла она
перед ними, та же немытая, нечесаная, как прежде была; стояла, и хмельная улыбка бродила по
лицу ее. И стала им эта Домашка так люба, так люба, что и сказать невозможно.
Вольнодумцы, конечно, могут (под личною, впрочем, за сие ответственностью) полагать, что пред
лицом законов естественных все равно, кованая ли кольчуга или кургузая кучерская поддевка облекают начальника, но в глазах людей опытных и серьезных материя сия всегда будет пользоваться особливым
перед всеми другими предпочтением.
Он не сумел приготовить свое
лицо к тому положению, в которое он становился
перед женой после открытия его вины.