Неточные совпадения
А дяденька у меня был, так у него во всякой комнате было по шкапику, и во всяком шкапике по графинчику, так что все времяпровождение его заключалось в том: в одной комнате походит и выпьет, потом в
другой походит и выпьет, покуда не обойдет весь дом. И ни малейшей скуки, ни малейшего недовольства
жизнью!
Понятно, что мы разочарованы и нигде не можем найти себе места. Мы не выработали ни новых интересов, ни новых способов жуировать
жизнью, ни того, ни
другого. Старые интересы улетучились, а старые способы жуировать
жизнью остались во всей неприкосновенности. Очевидно, что, при таком положении вещей, не помогут нам никакие кривляния, хотя бы они производились даже с талантливостью m-lle Schneider.
Увы! как ни малоплодотворно занятие, формулируемое выражением «гнуть в бараний рог», но при отсутствии
других занятий, при отчаянном однообразии общего тона
жизни, и оно освежает.
Если главная основа
жизни не поколеблена, то нет ничего легче, как дать подробностям ту или
другую форму — какую хочешь.
Но, спрашивается, возможно ли достигнуть нашего идеала
жизни в такой обстановке, где не только мы, но и всякий
другой имеет право заявлять о своем желании жить?
Такова была дедушкина мораль, и я, с своей стороны, становясь на его точку зрения, нахожу эту мораль совершенно естественною. Нельзя жить так, как желал жить дедушка, иначе, как под условием полного исчезновения
жизни в
других. Дедушка это чувствовал всем нутром своим, он знал и понимал, что если мир, по малой мере верст на десять кругом, перестанет быть пустыней, то он погиб. А мы?!
В этом отношении
жизнь моя резко разделяется на две совершенно отличные
друг от
друга половины: до упразднения крепостного права и после упразднения оного.
— Послушай,
друг мой! — сказал я, — обстоятельства привели тебя в лагерь пенкоснимателей — это очень прискорбно, но делать нечего, от судьбы, видно, не уйдешь. Но зачем ты непременно хочешь быть разбойником? Снимал бы себе да снимал пенки в тиши уединения — никто бы и не подумал препятствовать тебе! Но ты хочешь во что бы то ни стало отнимать
жизнь!! Воля твоя, а это несправедливо.
В течение полугода я испытал все разнообразие петербургской
жизни: я был в воронинских банях, слушал Шнейдершу, Патти, Бланш Вилэн, ходил в заседания суда, посетил всевозможные трактиры, бывал на публицистических и
других раутах, присутствовал при защите педагогических рефератов, видел в"Птичках певчих"Монахова и в"Fanny Lear"Паску, заседал в Публичной библиотеке и осмотрел монументы столицы, побывал во всех клубах, а в Артистическом был даже свидетелем скандала; словом сказать, только в парламенте не был, но и то не потому, чтобы не желал там быть, а потому, что его нет.
Как только Прокоп произнес слово"страх", разговор оживился еще более и сделался общим. Все почувствовали себя в своей тарелке. Начались рассуждения о том, какую роль играет страх в общей экономии народной
жизни, может ли страх, однажды исчезнув, возродиться вновь, и наконец, что было бы, если бы реформы развивались своим чередом, а страх — своим, взаимно, так сказать, оплодотворяя
друг друга.
В некоторых странах вопрос этот разрешается в пользу неприкосновенности, в
других — в пользу общедоступности, но, во всяком случае, то или
другое решение имеет известные практические последствия, которые отражаются на народной
жизни и выражаются в форме фактов и цифр.
У нас, господа, почти все шпионят
друг за
другом, что не мешает общественной
жизни идти своим путем.
Корподибакко уверял, что он был
другом Мадзини и разошелся с ним только потому, что Мадзини до конца
жизни оставался упорным католиком.
На стульях развешаны мои дворянские мундиры, старые сюртуки, фраки, панталоны, совершенно так, как во время просушки летом на солнце от моли; на столе стоят банки с вареньем и соленьем, бутылки с наливкой и бутыль листовки, которую я охотнее
других водок пивал при
жизни.
Точно такие же трудности представляются (только, разумеется, в обратном смысле) и относительно
другой категории людей — людей, почему-либо выдающихся из тьмы тем легионов, составляющих противоположный лагерь, людей, мнящих себя руководителями, но, в сущности, стоящих в обществе столь же изолированно, как и"новые люди", и столь же мало, как и они, сообщающих общий тон
жизни (в действительности, не они подчиняют себе толпу, а она подчиняет их себе, они же извлекают из этого подчинения лишь некоторые личные выгоды, в награду за верную службу бессознательности).
А потому не понимают: 1) что почва, на которой они когда-то стояли, давно изменилась; 2) что речи, которыми они призывали к движению, сделались общим местом; 3) что цели, осуществление которых они считали заветной мечтой
жизни, остались позади и заменены
другими, хотя и составляющими естественное их продолжение, но все-таки имеющими некоторую от них отличку.
Нельзя внезапно оголить человека от всех утешений
жизни, не припасши, взамен их,
других утешений, или, по крайней мере, не разрешив обстоятельно вопрос о Дракиных вообще и об утешении их в особенности.
Допустим, что он неразвит, что связь, существующая между его личным интересом и интересом общим, ускользает от него; но ведь об этой связи напомнит ему сама
жизнь, делая тревогу и озлобление непременным условием его существования."Хищник" — это дикий в полном значении этого слова; это человек, у которого на языке нет
другого слова, кроме глагола"отнять".
Итак, скучает старый ветхий человек, скучает и новый ветхий человек. Что делает
другой — "новый человек", — пока неизвестно, да не он и дает тон
жизни.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Да хорошо, когда ты был городничим. А там ведь
жизнь совершенно
другая.
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о
жизни человека… (К Осипу.)Ну что,
друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «
Жизнь моя, милый
друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Жизнь трудовая — //
Другу прямая // К сердцу дорога, // Прочь от порога, // Трус и лентяй! // То ли не рай?
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой
жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой
друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.