Неточные совпадения
Княжна с ужасом должна сознаться, что тут
существуют какие-то смутные расчеты, что она сама
до такой степени embourbée, что даже это странное сборище людей, на которое всякая порядочная женщина должна смотреть совершенно бесстрастными глазами, перестает быть безразличным сбродом, и напротив того, в нем выясняются для нее совершенно определительные фигуры, между которыми она начинает уже различать красивых от уродов, глупых от умных, как будто не все они одни и те же — о, mon Dieu, mon Dieu! [о, боже мой, боже мой! (франц.)]
Знаете, я все добиваюсь, нельзя ли как-нибудь
до такого состояния дойти, чтоб внутри меня все вконец успокоилось, чтоб и кровь не волновалась, и душа чтоб переваривала только те милые образы, те кроткие ощущения, которые она самодеятельно выработала… вы понимаете? — чтоб этого внешнего мира с его прискорбием не
существовало вовсе, чтоб я сам был автором всех своих радостей, всей своей внутренней жизни…
Так, например, дорога от городов: Орлова, Слободского и Вятки
до Ношульской пристани находится в самом печальном состоянии, а от тех же городов
до Быковской пристани почти вовсе не
существует дороги, между тем как проложение
до нее удобного тракта, по причине выгоднейшего ее положения, сравнительно с Ношульскою пристанью, было бы благодеянием для целого края.
Ложное знание рассуждает так: люди существуют и
существовали до нас; посмотрим, как они существовали, какие происходили во времени и пространстве изменения в их существовании, куда направляются эти изменения. Из этих исторических изменений их существования мы найдем закон их жизни.
Неточные совпадения
Стало быть, если допустить глуповцев рассуждать, то, пожалуй, они дойдут и
до таких вопросов, как, например, действительно ли
существует такое предопределение, которое делает для них обязательным претерпение даже такого бедствия, как, например, краткое, но совершенно бессмысленное градоправительство Брудастого (см. выше рассказ"Органчик")?
Ему нет дела ни
до каких результатов, потому что результаты эти выясняются не на нем (он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отражаться), а на чем-то ином, с чем у него не
существует никакой органической связи.
Догадку эту отчасти оправдывает то обстоятельство, что в глуповском архиве
до сих пор
существует листок, очевидно принадлежавший к полной биографии Двоекурова и
до такой степени перемаранный, что, несмотря на все усилия, издатель «Летописи» мог разобрать лишь следующее: «Имея немалый рост… подавал твердую надежду, что…
Сначала он принялся угождать во всяких незаметных мелочах: рассмотрел внимательно чинку перьев, какими писал он, и, приготовивши несколько по образцу их, клал ему всякий раз их под руку; сдувал и сметал со стола его песок и табак; завел новую тряпку для его чернильницы; отыскал где-то его шапку, прескверную шапку, какая когда-либо
существовала в мире, и всякий раз клал ее возле него за минуту
до окончания присутствия; чистил ему спину, если тот запачкал ее мелом у стены, — но все это осталось решительно без всякого замечания, так, как будто ничего этого не было и делано.
На это полицеймейстер заметил, что бунта нечего опасаться, что в отвращение его
существует власть капитана-исправника, что капитан-исправник хоть сам и не езди, а пошли только на место себя один картуз свой, то один этот картуз погонит крестьян
до самого места их жительства.