Неточные совпадения
— Спасибо Сашке Топоркову! спасибо! — говорил он, очевидно
забывая, что тот же Топорков обольстил его насчет сахара. — «Ступай, говорит, в Крутогорск, там, братец, есть винцо тенериф — это, брат, винцо!» Ну, я, знаете, человек военный, долго
не думаю: кушак да шапку или, как сказал мудрец, omnia me cum me… [Все свое ношу с
собою (от искаженного лат. omnia mea mecum porto).] зарапортовался! ну, да все равно! слава богу, теперь уж недалечко и до места.
В окнах действительно сделалось как будто тусклее; елка уже упала, и десятки детей взлезали друг на друга, чтобы достать
себе хоть что-нибудь из тех великолепных вещей, которые так долго манили
собой их встревоженные воображеньица. Оська тоже полез вслед за другими,
забыв внезапно все причиненные в тот вечер обиды, но ему
не суждено было участвовать в общем разделе, потому что едва завидел его хозяйский сын, как мгновенно поверг несчастного наземь данною с размаха оплеухой.
Повторяю вам, вы очень ошибаетесь, если думаете, что вот я призову мужика, да так и начну его собственными руками обдирать… фи! Вы
забыли, что от него там бог знает чем пахнет… да и
не хочу я совсем давать
себе этот труд. Я просто призываю писаря или там другого, et je lui dis:"Mon cher, tu me dois tant et tant", [и я ему говорю «Дорогой мой, ты мне должен столько то и столько то» (франц.).] — ну, и дело с концом. Как уж он там делает — это до меня
не относится.
Дразнила она меня таким манером долго, и все я
себя перемогал; однако бог попутал. Узнал я как-то, что Параня в лес по грибы идет. Пошел и я, а за поясом у меня топор,
не то чтоб у меня в то время намерение какое было, а просто потому, что мужику без топора быть нельзя. Встретился я с ней, а она — верно,
забыла, как я ее у колодца-то трепал, — опять надо мной посмеивается...
А мы, говорит, богу произволящу, надеемся в скором времени и пастыря
себе добыть доброго, который бы мог и попов ставить, и стадо пасти духовное: так если, мол, пастырь этот к вам обратится когда, так вы его, имени Христова ради, руководствуйте, а нас, худых, в молитвах пред богом
не забывайте, а мы за вас и за всех православных християн молимся и напредь молиться готовы".
Хмель тем для него хорош, что словно как
себя при нем
забываешь, а болтушка эта мучнистая хоть и
не больно сытна, а живот от нее довольно-таки пучит: ему это тоже на руку, потому что он хошь и
не сыт взаправду, а все будто сыт.
Переярков. Вот тебе пример: положим, у тебя на опеке племянник; ты — человек хороший, состоятельный, торговые дела делаешь, а они вышли ребята так себе, ни то ни се, к торговле склонности не имеют, а готовое проживать охота большая; ну, ты и попользовался от них сколько мог, видимо попользовался; а отчеты представлял безобразные и все такое; то есть не то что ограбил, а
себя не забыл. Виноват ты или нет? Вот тебе и задача. По закону ты виноват!
— Уж и вор… Просто
себя не забывает, охулки на руку не кладет около хозяйского добра… Да где их взять таких-то, которые бы его соблюдали? Таких, Максимушка, нет, и, по-моему, задать ему нагоняй как следствуст, пугнуть хорошенько, он на время и приостановится…
Неточные совпадения
Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки,
забыл наклониться. Как хватит
себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака
не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от
себя Бетси,
забыв все свои решения,
не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего
не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И
не думая и
не замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Потом, вспоминая брата Николая, он решил сам с
собою, что никогда уже он
не позволит
себе забыть его, будет следить за ним и
не выпустит его из виду, чтобы быть готовым на помощь, когда ему придется плохо.
Одно — вне ее присутствия, с доктором, курившим одну толстую папироску за другою и тушившим их о край полной пепельницы, с Долли и с князем, где шла речь об обеде, о политике, о болезни Марьи Петровны и где Левин вдруг на минуту совершенно
забывал, что происходило, и чувствовал
себя точно проснувшимся, и другое настроение — в ее присутствии, у ее изголовья, где сердце хотело разорваться и всё
не разрывалось от сострадания, и он
не переставая молился Богу.
Это откашливанье она знала. Это был признак его сильного недовольства,
не на нее, а на самого
себя. Он действительно был недоволен, но
не тем, что денег вышло много, а что ему напоминают то, о чем он, зная, что в этом что-то неладно, желает
забыть.