Неточные совпадения
— Я еще как ребенком
был, — говорит, бывало, — так мамка меня с ложечки водкой
поила, чтобы не ревел, а семи лет так уж и
родитель по стаканчику на день отпущать стал.
Живоглотом он прозван по той причине, что,
будучи еще в детстве и обуреваемый голодом, которого требованиям не всегда мог удовлетворить его
родитель, находившийся при земском суде сторожем, нередко блуждал по берегу реки и вылавливал в ней мелкую рыбешку, которую и проглатывал живьем, твердо надеясь на помощь божию и на чрезвычайную крепость своего желудка, в котором, по собственному его сознанию, камни жерновые всякий злак в один момент перемалывали.
— Так-то так, Петровна, да уж больно
родителей жалко! Ведь их здесь и помянуть
будет некому…
— Ишь гуляльщик какой нашелся! жене шляпки третий год купить не может… Ты разве голую меня от
родителей брал? чай, тоже всего напасено
было.
—
Была она, сударь, из преславного града Тюменя, из мещан;
родителей имела сильных и именитых, которые суету мирскую превыше душевного подвига возлюбили.
И что ж, сударь? не прошло полгода, как муж у ней в душегубстве изобличен
был и в работы сослан, а она осталась одинокою в мире сиротой… вот как бог-то противляющихся ему
родителей наказывает!
И столь смиренна
была эта жена, что даже и мужа своего погубление к своим грехам относила и никогда не мыслила на
родителей возроптать!
— Мне, милостивый государь, чужого ничего не надобно, — продолжала она, садясь возле меня на лавке, — и хотя я неимущая, но, благодарение богу, дворянского своего происхождения забыть не в силах… Я имею счастие
быть лично известною вашим папеньке-маменьке… конечно, перед ними я все равно, что червь пресмыкающий, даже меньше того, но как при всем том я добродетель во всяком месте, по дворянскому моему званию, уважать привыкла, то и
родителей ваших не почитать не в силах…
Родители мои, царство им небесное,
были происхождения очень хорошего, и имели в здешнем месте своих собственных десять душ-с.
Дернов. Что ж мне, Марья Гавриловна, делать, когда папенька просят; ведь они ваши
родители. «Ты, говорит, сегодня пятьдесят целковых получил, а меня, говорит, от самого, то
есть, рожденья жажда измучила, словно жаба у меня там в желудке сидит. Только и уморишь ее, проклятую, как полштофика сквозь пропустишь». Что ж мне делать-то-с? Ведь я не сам собою, я как
есть в своем виде-с.
Буеракин
был сын богатых и благородных
родителей.
Вообще Володя
был воспитываем в правилах субординации и доверия к папашиному авторитету, а о старых грехах почтенного
родителя не
было и помину, потому что на старости лет он и сам начал сознавать, что вольтерьянизм и вольнодумство не что иное, как дворянская забава.
Ему
было всегда так весело, что
родители у него такие миленькие, чистенькие
родители, что папа отчасти даже вольтерьянец un tout petit peu, [чуть-чуть (франц.).] и вообще сочувствует порывам, a maman всегда так мило одета, toujours causante, affable. [всегда разговорчива, мила (франц.).]
— Конечно-с, — вступается арестант, — находясь, можно сказать, в несчастии, от природы преследуем, от властей гоним; претерпев все кораблекрушения и бури житейские и
будучи при всем том воспитан от
родителей в мещанском состоянии, сам собой просвещение получил…
Родители мои исстари «християне»
были; лет около сотни
будет назад, еще дедушка мой бежал из Великой России и поселился в Пермской губернии на железном заводе.
Может ли статься, думал я, чтобы наше дело
было неправое, когда вот
родитель уж на что
был большого разума старик, а и тот не отступился от своей старины: как жил в ней, так и умер.
Их, мол, дело особь статья, а твое особь статья: вот кабы твой завод
был, это точно что грех, а то и
родитель твой с ними дела имел, не гнушался".
— В семинарии до реторики досягал, — вступился тут Михеич, — и если бы не воля
родителей, которые уже в престарелых летах обретаются, то вероятия достойно, что
был бы теперь человек…
Пал он мне, сударь, в ноги и поклялся
родителями обо всем мне весть подавать. И точно-с, с этих пор кажную ночь я уж знаю, об чем у них днем сюжет
был… должен
быть он здесь, то
есть Андрюшка-с, по моему расчету, не завтра, так послезавтрева к ночи беспременно-с.
— А я, сударь, от
родителей, в Москве, еще маленька осталась, ну, братья тоже
были, торговлю имели; думали-думали, куда со мной деваться, и решили в скиты свезти. Конечно, они тут свои расчеты держали, чтобы меня как ни на
есть от наследства оттереть, ну, да по крайности хоть душе моей добро сделали — и на том спасибо!
Так вы бы на нее, матушка, не смотрели, а внушали бы ей, что на
родителей надеяться нечего, потому как сама себя соблюсти не умела, стало
быть, и надеяться не на кого.
Добру учить
было некому, а и начнет, бывало,
родитель учить, так все больше со злом: за волосы притаскает либо так прибьет, а не то так и прищемить норовит… как еще жива осталась…
Родитель наш такое сердце в себе имеют, что даже что такое
есть слезы не знают…
Была у нас суседка, старуха старая, так она только одна и жалела меня, даже до господина надзирателя доходила с жалобой, как
родитель со мной обходится, только господин надзиратель у
родителя закусил и сказал, что начальство в эти дела не входит.
— Конечно, сударь, может, мамынька и провинилась перед
родителем, — продолжала Тебенькова, всхлипывая, — так я в этом виноватою не состою, и коли им
было так тошно на меня смотреть, так почему ж они меня к дяденьке Павлу Иванычу не отдали, а беспременно захотели в своем доме тиранить?
— Жила я таким родом до шестнадцати годков.
Родитель наш и прежде каждый год с ярмонки в скиты езживал, так у него завсегда с матерями дружба велась. Только по один год приезжает он из скитов уж не один, а с Манефой Ивановной — она будто заместо экономки к нам в дом взята
была. Какая она уж экономка
была, этого я доложить вашему благородию не умею…
Ну, и точно-с, на другой это день,
родителя нашего дома не
было, идет Митрий Филипыч мимо, а Манефа Ивановна в окошко глядит.
— Таким родом пробыли мы с полгода места, и хоша и
был у нас разговор, чтобы наше дело законным порядком покончить, однако Манефа Ивановна отговорила
родителя этим беспокоить, а присоветовала до времени обождать. Только в полгода времени можно много и хорошего, и худого дела сделать; стало
быть, выходит, что я не сильна
была свою женскую слабость произойти и…
— А! ну, здравствуй, доченька! давно ли своих
родителей продавать научилась?! — сказал Тебеньков, улыбаясь холодно, но не без горечи, — здравствуй и ты, Кузьмовна; пришли, видно, наши часы… что ж, ваше благородие, если спросить желаете, так спрашивайте, а насчет того, чтобы нашу чувствительность растревожить, так это лишнее
будет — так-то-с…
Родитель женился рано, жалованье получал малое, и в скором времени имел целую охапку детей, из которых я
был самый младший.