Неточные совпадения
Соберутся девицы, и первое
у них условие: «Ну, mesdames, с нынешнего
дня мы ни слова не будем говорить по-русски».
— Аким, Аким Сергеев, — торопливо отвечает голос. Ваше любопытство заинтересовано; вы посылаете разведать, что происходит
у вас в соседях, и узнаете, что еще перед вами приехал сюда становой для производства следствия да вот так-то день-деньской и мается.
Лежат
день, лежат другой;
у иного и хлеб, что из дому взял, на исходе, а ты себе сидишь в избе, будто взаправду занимаешься.
Всему
у нас этому
делу учитель и заводчик был уездный наш лекарь.
Жил
у нас в уезде купчина, миллионщик, фабрику имел кумачную, большие
дела вел. Ну, хоть что хочешь, нет нам от него прибыли, да и только! так держит ухо востро, что на-поди. Разве только иногда чайком попотчует да бутылочку холодненького разопьет с нами — вот и вся корысть. Думали мы, думали, как бы нам этого подлеца купчишку на
дело натравить — не идет, да и все тут, даже зло взяло. А купец видит это, смеяться не смеется, а так, равнодушествует, будто не замечает.
И ведь не то чтоб эти
дела до начальства не доходили: доходили, сударь, и изловить его старались, да не на того напали — такие штуки отмачивал под носом
у самого начальства, что только помираешь со смеху.
Мещанинишку выгнали, да на другой
день не смотря и забрили в присутствии. А имперьяльчики-то с полу подняли! Уж что смеху
у нас было!
Собрали на другой
день понятых, ну, и тут, разумеется, покорыстоваться желалось: так чтоб не разошлись они по домам, мы и отобрали
у них шапки, да в избу и заперли.
Известное
дело, смятение: начнут весь свой припас прятать, а ему все и видно. Отопрут наконец. Стоят они все бледные; бабы, которые помоложе, те больше дрожат, а старухи так совсем воют. И уж все-то он углы
у них обшарит, даже в печках полюбопытствует, и все оттоль повытаскает.
Да и мало ли еще случаев было! Даже покойниками, доложу вам, не брезговал! Пронюхал он раз, что умерла
у нас старуха раскольница и что сестра ее сбирается похоронить покойницу тут же
у себя, под домом. Что ж он? ни гугу, сударь; дал всю эту церемонию исполнить да на другой
день к ней с обыском. Ну, конечно, откупилась, да штука-то в том, что каждый раз, как ему деньги занадобятся, каждый раз он к ней с обыском...
А впрочем, мы, чиновники, этого Фейера не любили. Первое
дело, он нас перед начальством исполнительностью в сумненье приводил, а второе,
у него все это как-то уж больно просто выходило, — так, ломит нахрапом сплеча, да и все. Что ж и за удовольствие этак-то служить!
— То есть, кроме этой головы… Эта, братец, голова, я тебе скажу… голова эта весь сегодняшний
день мне испортила… я, братец, Тит; я, братец, люблю, чтоб
у меня тово…
— Драться я, доложу вам, не люблю: это
дело ненадежное! а вот помять, скомкать этак мордасы — уж это наше почтение, на том стоим-с.
У нас, сударь, в околотке помещица жила, девица и бездетная, так она истинная была на эти вещи затейница. И тоже бить не била, а проштрафится
у ней девка, она и пошлет ее по деревням милостыню сбирать; соберет она там куски какие — в застольную: и дворовые сыты, и девка наказана. Вот это, сударь, управление! это я называю управлением.
Был
у меня брат, такой брат, что
днем с огнем не сыщешь — душа!
Очень великолепен Порфирий Петрович в мундире, в те
дни, когда
у губернатора бывает прием, и после того в соборе.
Ощутил лесной зверь, что
у него на лбу будто зубы прорезываются. Взял письма, прочитал — там всякие такие неудобные подробности изображаются. Глупая была баба! Мало ей того, чтоб грех сотворить, — нет, возьмет да на другой
день все это опишет: «Помнишь ли, мол, миленький, как ты сел вот так, а я села вот этак, а потом ты взял меня за руку, а я, дескать, хотела ее отнять, ну, а ты»… и пошла, и пошла! да страницы четыре мелко-намелко испишет, и все не то чтоб
дело какое-нибудь, а так, пустяки одни.
— Еще бы он посмел! — вступается супруга Николая Тимофеича, повисшая
у него на руке, —
у Николая Тимофеича и дела-то его все — стало быть, какой же он подчиненный будет, коли начальников своих уважать не станет?
— Это, брат, самое худое
дело, — отвечает второй лакеи, — это все равно значит, что в доме большого нет. Примерно, я теперь в доме
у буфета состою, а Петров состоит по части комнатного убранства… стало быть, если без понятия жить, он в мою часть, а я в его буду входить, и будем мы, выходит, комнаты два раза подметать, а посуду, значит, немытую оставим.
— Так неужто жив сам-деле против кажного их слова уши развесить надобно? Они, ваше высокоблагородие, и невесть чего тут, воротимшись, рассказывают…
У нас вот тутотка всё слава богу, ничего-таки не слыхать, а в чужих людях так и реки-то, по-ихнему, молочные, и берега-то кисельные…
Потому как
у него в глазах и ширина, и долина, и высь, и травка, и былие — все обыдень-дело…
И долго-таки не отставал от него враг человеческий; и на другой, и на третий
день все эта юница являлася и думала его прелестьми своими сомустить, только он догадался да крест на нее и надел… так поверите ли, сударь? вместо юницы-то очутился
у него в руках змей преогромный, который, пошипев мало, и пополз из келий вон…
Идет Пахомовна путем-дороженькой первый
день, идет она и другой
день; на третий
день нет
у Пахомовны ни хлебца, ни грошика, что взяла с собой, всё поистеривала на бедныих, на нищиих, на убогиих. Идет Пахомовна, закручинилась:"Как-то я, горькая сирота, до святого града доплетусь! поести-испити
у меня нечего, милостыню сотворить — не из чего, про путь, про дороженьку поспрошать — не
у кого!"
— Так я, сударь, и пожелал; только что ж Кузьма-то Акимыч, узнавши об этом, удумал? Приехал он ноне по зиме ко мне:"Ты, говорит,
делить нас захотел, так я, говорит, тебе этого не позволяю, потому как я
у графа первый человек! А как ты, мол, не дай бог, кончишься, так на твоем месте хозяйствовать мне, а не Ивану, потому как он малоумный!"Так вот, сударь, каки ноне порядки!
Первое
дело, что избил меня в то время ужаснейшим образом, за то будто бы, что я не в своем виде замуж за него вышла; да это бы еще ничего, потому что, и при строгости мужниной, часто счастливые браки бывают; а второе
дело, просыпаюсь я на другой
день, смотрю, Федора Гаврилыча моего нет; спрашиваю
у служанки: куда девался, мол, Федор Гаврилыч? отвечает: еще давеча ранехонько на охоту ушли.
Только замешалась тут дочка Анфисы Ивановны, и с нее-то пошло
у нас все
дело.
Забиякин (Живновскому). Ведь этакой жестокий, необразованный народ! Даже подождать не может! даже не постигает, что образованные люди могут найти высокое наслаждение в откровенной беседе!.. Это
у них, изволите видеть, не
дело!
Живновский.
У меня
дело верное. Жил я, знаете, в Воронежской губернии, жил и, можно сказать, бедствовал! Только Сашка Топорков — вот, я вам доложу, душа-то! — «скатай-ко, говорит, в Крутогорск; там, говорит, винцо тенериф есть — так это точно мое почтение скажешь!» — ну, я и приехал!
Белугин. А и то ин подождать; дело-то
у нас больно уж ровно очень несообразное затеялось… никогда и не слыхивано: такое, братец ты мой,
дело!
Живновский. Однако жив самом
деле сиятельный-то князь что-то долго поворачивается!
У меня, значит, и в животе уж дрожки проехали — не мешало бы, знаете, выпить и закусить… А вы, чай, с Настоем Ерофеичем тоже знакомы?
Налетов. Это наш долг служить прекрасному полу. (Садится возле нее.) Э… а
у вас, верно, какое-нибудь важное
дело? Мамаша обидела? (подражая произношению маленьких детей) платьица хорошенького не купила? куколку не подарила? конфетки не дала.
Шифель. Шалун! а зачем же было поступать так неосторожно?.. ну, да бог милостив, как-нибудь
дело устроится: князь
у нас человек души необыкновенной; это, можно сказать, ангел, а не человек…
Он
у нас, знаете, преупрямый старик, Iorsqu'il s'agit de ces choses [когда
дело идет о подобного рода вещах… (франц.)] вы понимаете?
Живновский (Забиякину). А ведь знаете, с ним, в самом
деле, свинство сделали! ну, взял — так удовлетвори же! у-до-вле-тво-ри же, наконец! Нет, это уж, воля ваша, грабеж!
Белугин. А вот, ваше сиятельство, такое
у нас случилось
дело, что даже не привидано…
Малявка. Ну! вот я и говорю, то есть, хозяйке-то своей: «Смотри, мол, Матренушка, какая
у нас буренушка-то гладкая стала!» Ну, и ничего опять, на том и стали, что больно уж коровушка-то хороша. Только на другой же
день забегает к нам это сотский."Ступай, говорит, Семен: барин [В некоторых губерниях крестьяне называют станового пристава барином. (Прим. Салтыкова-Щедрина.)] на стан требует". Ну, мы еще и в ту пору с хозяйкой маленько посумнились: «Пошто, мол, становому на стан меня требовать!..»
Малявка. Только я ему говорю: помилосердуйте, мол, Яков Николаич, как же, мол, это возможно за целковый коровушку продать!
у нас, мол, только и радости! Ну, он тутотка тольки посмеялся: «ладно», говорит… А на другой, сударь,
день и увели нашу коровушку на стан. (Плачет.)
«Я, говорит, человек не общественный, дикий, словесности не имею, ни
у кого не бываю; деньги
у меня, конечно, есть, да ведь это на черный
день — было бы с чем и глаза закрыть.
Вот тоже третьева
дни сижу я вечером
у окна, будто погодой занимаюсь, а сама этак в кофточке и волосы распущены.
Бобров. Нельзя было —
дела;
дела — это уж важнее всего; я и то уж от начальства выговор получил; давеча секретарь говорит: «
У тебя, говорит, на уме только панталоны, так ты
у меня смотри». Вот какую кучу переписать задал.
Бобров. Ничего тут нет удивительного, Марья Гавриловна. Я вам вот что скажу — это, впрочем, по секрету-с — я вот дал себе обещание, какова пора пи мера, выйти в люди-с.
У меня на этот предмет и план свой есть. Так оно и выходит, что жена в евдаком
деле только лишнее бревно-с. А любить нам друг друга никто не препятствует, было бы на то ваше желание. (Подумавши.) А я, Машенька, хотел вам что-то сказать.
Ижбурдин. Как же-с; наше, Савва Семеныч,
дело маленькое; капиталов больших не имеем, по крохам, можно сказать, свое благосостояние собираем… И если бы да не воздержность наша да не труды — выходит, были бы мы теперича и совсем без капиталу-с… Мы точно завсегда всем торгуем; главная
у нас статья, конечно, леса-с, потому что нам по этой части сподручнее…
Насилу уж городничий
дело сладил, что на пяти стах помирились: «Не хочу, говорит, давай тысячу;
у меня, мол, и поличное завсегда при себе».
А все-таки странно, что я сегодня целый вечер сижу дома и один. Где бы они могли быть все?
у Порфирия Петровича — не может быть: он так мил и любезен, что всегда меня приглашает; Александр Андреич тоже души во мне не слышит:"Ты, говорит, только проигрывай, а то хоть каждый
день приезжай".
Когда придет к нему крестьянин или мещанин"за своею надобностью"или проще по рекрутской части и принесет все нужные по
делу документы, он никогда сразу не начнет
дела, а сначала заставит просителя побожиться пред образом, что других документов
у него нет, и когда тот побожится,"чтоб и глаза-то мои лопнули"и"чтоб нутро-то
у меня изгнило", прикажет ему снять сапоги и тщательно осмотрит их.
Однако ж Палагея Ивановна и до сих пор никакого
дела не затевает, не испросивши наперед его благословения, и мне положительно известно, что ключи от денежного сундука до сих пор хранятся
у «дедушки», который выдает деньги с величайшею скупостью.
— Так вот оно как-с! — продолжал он, — разберите же, ваше благородие, это
дело как следует, так какая же
у него от других-то отличка?
Нет-с, верно, так уж они все сформированы, что
у всякого, то есть, природное желание есть руками-то вперед совать, а который не тычет, так не потому, чтоб дошел он до того, что это не християнских рук
дело, а потому, что силенки нет.
Живого матерьялу они, сударь, не понимают! им все бы вот за книжкой, али еще пуще за разговорцем: это ихнее поле; а как дойдет
дело до того, чтоб пеньки считать, —
у него, вишь, и ноженьки заболели.
— Нет-с, это, я вам доложу, не от неспособности и не от глупости, а просто от сумленья, да от того еще, что терпенья
у него, прилежности к
делу нет.
Я сам терпеть не могу взяточничества — фуй, мерзость! Взятки опять-таки берут только Фейеры да Трясучкины, а
у нас на это совсем другой взгляд.
У нас не взятки, а администрация; я требую только должного, а как оно там из них выходит, до этого мне
дела нет. Моя обязанность только исчислить статьи гоньба там, что ли, дорожная повинность, рекрутство… Tout cela doit rapporter.