Неточные совпадения
— Но рассказывать историю всего, что ты здесь
видишь, слишком долго, и потому мы возвратимся к ней в другой раз. Во всяком случае, ты
видишь, что твои
предки и твой отец — oui, et ton pere aussi, quoiqu'il soit mort bien jeune! да, и твой отец, хотя он и умер очень молодым! — всегда и прежде всего помнили, что они всем сердцем
своим принадлежат нашему милому, доброму, прекрасному отечеству!
Неточные совпадения
Видит теперь все ясно текущее поколение, дивится заблужденьям, смеется над неразумием
своих предков, не зря, что небесным огнем исчерчена сия летопись, что кричит в ней каждая буква, что отвсюду устремлен пронзительный перст на него же, на него, на текущее поколение; но смеется текущее поколение и самонадеянно, гордо начинает ряд новых заблуждений, над которыми также потом посмеются потомки.
— И правду сказать, есть чего бояться
предков! — заметила совершенно свободно и покойно Софья, — если только они слышат и
видят вас! Чего не было сегодня! и упреки, и declaration, [признание (фр.).] и ревность… Я думала, что это возможно только на сцене… Ах, cousin… — с веселым вздохом заключила она, впадая в
свой слегка насмешливый и покойный тон.
Наследник приваловских миллионов заснул в прадедовском гнезде тяжелым и тревожным сном. Ему грезились тени его
предков, которые вереницей наполняли этот старый дом и с удивлением смотрели на
свою последнюю отрасль. Привалов
видел этих людей и боялся их. Привалов глухо застонал во сне, и его губы шептали: «Мне ничего не нужно вашего… решительно ничего. Меня давят ваши миллионы…»
…Штакельберг, мой потомок лицейский, — последний мой гость в доме Бронникова. Благодари, если
увидишь, что вспомнил
предка своего. Благородный малый, но, кажется, есть немного немецкая закваска.
Одежда старика была изорвана и местами запятнана кровью — да, кровью… потому что он не хотел молча отдать наследие
своих предков пошлым разбойникам, не хотел
видеть бесчестие детей
своих, не подняв меча за право собственности… но рок изменил! он уже перешагнул две ступени к гибели: сопротивление, плен, — теперь осталась третья — виселица!..