Неточные совпадения
Сообразите только, возможное ли это
дело! чтобы вопрос глубоко человеческий, вопрос, затрогивающий основные отношения человека к жизни и ее явлениям, мог хотя на
одну минуту оставаться для человека безынтересным, а тем более мог бы помешать ему устроиваться на практике возможно выгодным для себя образом, — и вы сами, наверное, скажете, что это вздор!
— А Харин-то ведь проиграл
дело! — говорил
один. — Что ты!
— Наш хозяин гениальный! — говорит
один из них, — не то что просто умный, а поднимай выше! Знаешь ли ты, какую он на
днях штуку с братом с родным сыграл?
Далее мы пролетели мимо Сокольничьей рощи и приехали в Москву. Вагоны, в которых мы ехали, не разбились вдребезги, и земля, на которую мы ступили, не разверзлась под нами. Мы разъехались каждый по своему
делу и на всех перекрестках слышали
один неизменный припев: дурррак!
Прекратительных орудий словно как не бывало;
дело о небытии погружается в
один карман, двугривенный — в другой; в комнате делается светло и радостно; на столе появляется закуска и водка…
Я даже помню, как он судился по
делу о сокрытии убийства, как его дразнили за это фофаном и как он оправдывался, говоря, что «
одну минуточку только не опоздай он к секретарю губернского правления — и ничего бы этого не было».
— Пустое дело-с. Молва
одна. Сказывают, это, будто он у здешнего купца Мосягина жену соблазнил и вместе будто бы они в ту пору дурманом его опоили и капиталом его завладели… Судбище у них тут большое по этому случаю было, с полгода места продолжалось.
— Какое же
дело! Вино вам предоставлено было
одним курить — кажется, на что статья подходящая! — а много ли барыша нажили! Побились, побились, да к тому же Дерунову на поклон пришли — выручай! Нечего делать — выручил! Теперь все заводы в округе у меня в аренде состоят. Плачу аренду исправно, до ответственности не допущаю — загребай помещик денежки да живи на теплых водах!
Еще на
днях один становой-щеголь мне говорил:"По-настоящему, нас не становыми приставами, а начальниками станов называть бы надо, потому что я, например, за весь свой стан отвечаю: чуть ежели кто ненадежен или в мыслях нетверд — сейчас же к сведению должен дать знать!"Взглянул я на него — во всех статьях куроед! И глаза врозь, и руки растопырил, словно курицу поймать хочет, и носом воздух нюхает. Только вот мундир — мундир, это точно, что ловко сидит! У прежних куроедов таких мундирчиков не бывало!
— Тут
одного гвоздья сколько! — восторгался Лукьяныч, бесстрашно водя меня по опустелым комнатам. — Кирпичу, изразцу, заслонок — страсть! Опять же и дерево! только нижние венцы подгнили да балки поперечные сопрели, а прочее — хоть опять сейчас в
дело! Сейчас взял, балки переменил, верхнюю половину дома вывесил, нижние венцы подрубил — и опять ему веку не будет, дому-то!
— Теперь, брат, не то, что прежде! — говорили
одни приезжие, — прежде, бывало, живешь ты в деревне, и никому нет
дела, в потолок ли ты плюешь, химией ли занимаешься, или Поль де Кока читаешь! А нынче, брат, ау! Химию-то изволь побоку, а читай Поль де Кока, да ещё так читай, чтобы все твои домочадцы знали, что ты именно Поль де Кока, а не"Общепонятную физику"Писаревского читаешь!
Ежели искать его в сфере легальности, то ни
один правильно организованный суд не признает себя компетентным в
деле психологических игр.
— Помилуйте, ваше благородие! позвольте вам доложить! Лес,
одно слово, это такое
дело: возьмем теперича
одну десятину — ей
одна цена; возьмем другую десятину — ей другая цена! Стало быть, коли-ежели я или, к примеру, другой покупщик…
— Да все то же. Вино мы с ним очень достаточно любим. Да не зайдете ли к нам, сударь: я здесь, в Европейской гостинице, поблизности, живу. Марью Потапьевну увидите; она же который
день ко мне пристает: покажь да покажь ей господина Тургенева. А он, слышь, за границей. Ну, да ведь и вы писатель — все
одно, значит. Э-эх! загоняла меня совсем молодая сношенька! Вот к французу послала, прическу новомодную сделать велела, а сама с «калегвардами» разговаривать осталась.
— Позвольте! — воскликнул я, не откладывая
дела в долгий ящик, — есть у меня
одна вещица:"Происшествие в Абруццских горах"… Происшествие это случилось со мной лично, и если угодно, я охотно расскажу вам его.
— Слышал я что-то;
один купец у нас сказывал, что с ним под Корчевой на постоялом такое же
дело приключилось…
— Я, сударыня, настоящий разговор веду. Я натуральные виды люблю, которые, значит, от бога так созданы. А что создано, то все на потребу, и никакой в том гнусности или разврату нет, кроме того, что говорить об том приятно. Вот им, «калегвардам», натуральный вид противен — это точно. Для них главное
дело, чтобы выверт был, да погнуснее чтобы… Настоящего бы ничего, а только бы подлость
одна!
— Да? непобедим, как и везде! и на поле сражения, и на зеленом поле! А я с вами, генерал, когда-нибудь намерен серьезно поспорить! Переправа через Вьюлку — это, бесспорно,
одно из славнейших
дел новейшей военной истории, но ошибочка с вашей стороны таки была!
— В каретах мы нынче ездим — да-с! за карету десять рубликов в сутки-с; за нумер пятьдесят рубликов в сутки-с; прислуге, чтобы проворнее была, три рублика в сутки; да обеды, да ужины, да закуски-с; целый
день у нас труба нетолченая-с;
одни «калегварды» что за сутки слопают-с; греки, армяне-с; опять генерал-с; вот хоть бы сегодня вечерок-с…
одного шампанского сколько вылакают!
"Купите, говорит, мои акции —
одни хозяином
дела останетесь!"–"А я, говорит (это наш-то), Христофор Златоустыч, признаться сказать, погорячился маленько: полчаса тому назад его превосходительству, доверенному от вас лицу, все свои акции запродал — да дешево, говорит, как!"
— Не говорите, сударь! Такого подлеца, как этот самый Осип Иванов,
днем с огнем поискать! Живого и мертвого готов ободрать. У нас в К. такую механику завел, что хоть брось торговать.
Одно обидно: все видели, у всех на знати, как он на постоялом, лет тридцать тому назад, извозчиков овсом обмеривал!
Одно только обстоятельство заставляло генерала задуматься: в то время уже сильно начали ходить слухи об освобождении крестьян. Но Петенька, который, посещая в Петербурге танцклассы, был, как говорится, au courant de toutes les choses, [в курсе всех
дел (франц.)] удостоверил его, что никакого освобождения не будет, а будет «только так».
Он отлично понял, что имеет
дело с людьми легкомысленными, которым нужно
одно: чтоб «идея», зашедшая в голову им самим или их патронам, была подтверждена так называемым"местным исследованием".
Тем не менее сначала это была борьба чисто платоническая. Генерал
один на
один беседовал в кабинете с воображаемым нигилистом, старался образумить его, доказывал опасность сего, и хотя постоянно уклонялся от объяснения, что следует разуметь под словом сие,но по тем огонькам, которые бегали при этом в его глазах, ясно было видно, что
дело идет совсем не о неведомом каком-то нигилизме, а о совершившихся новшествах, которые, собственно, и составляли неизбывную обиду, подлежавшую генеральскому отмщению.
— Нет уж… А вот у нас, в Кашине,
один купец в Петербурге был, так сказывал: каждый
день, говорит, на Невскиим в золотых каретах…
Петенька вдруг ощутил потребность лгать. Он дал волю языку и целый час болтал без умолку. Рассказывал про придворные балы, про то, какие платья носят петербургские барыни, про итальянскую оперу, про Патти;
одним словом, истощил весь репертуар. Под конец, однако, спохватился, взглянул на часы и вспомнил, что ему надо еще об
деле переговорить.
— Пытал тоже судиться, да смех
один вышел: хоть каждый
день ты с курицей судись, а она все пойдет, где ей лакомо. Надзору у него нет; самому досмотреть нет возможности, а управителя нанять — три полсотни отдать ему надо. Да и управителю тут ни в жизнь не углядеть, потому, в
одном месте он смотрит, а в другом, гляди, озоруют!
"Нет, не ври, а верное
дело, что я ничем твоего попа не хуже… даже звание у нас с ним
одно!
— Да уж где только эта кляуза заведется — пиши пропало. У нас до Голозадова насчет этого тихо было, а поселился он — того и смотри, не под суд, так в свидетели попадешь! У всякого, сударь, свое
дело есть, у него у
одного нет; вот он и рассчитывает:"Я, мол, на гулянках-то так его доеду, что он последнее отдаст, отвяжись только!"
Если мое
дело обставлено прочно, если я не лишен дара противопоставлять выводам моего противника другие, еще более логичные выводы, и если, при этом, я умею
одни обстоятельства оставить в тени, а на другие бросить яркий свет — я заранее могу быть уверен, что
дело мое будет выиграно.
Отмените, например, апелляционные и кассационные сроки — и перед вами хаос, перед вами бездна, на поверхность которой наверное не всплывет ни
одного решенного
дела!
В подтверждение этой мысли я мог бы привести вам множество разнообразнейших случаев, но остановлюсь на
одном, подобном сейчас же рассказанному мной
деле, в котором я играл уже роль не ответчика, а истца.
— Зачем аблакатов! на что лучше, коли-ежели
дело начистоту! — успокоивал
один Хрисашка.
— Мы туда все четверо по
одному и тому же
делу.
Поэтому, хотя он в настоящую минуту и не у
дел, но считает карьеру свою далеко не оконченною, и когда проезжает мимо сената, то всегда хоть
одним глазком да посмотрит на него.
Уж
одно то, что они будут у
дела, и, следовательно, не останется повода ни для «шума» ни для «резкостей», —
одно это представило бы для меня несомненное основание, чтобы не медлить разрешением.
День стоял серый, не холодный, но с легким морозцем,
один из тех
дней, когда Невский, около трех часов, гудит народом.
Оставалась
одна надежда на подарок, который Сенечка приготовил маменьке для
дня ангела, но и та обманула его.
Вследствие этого Феденька целый
день трунил над Сенечкой, называл его"вашим превосходительством", привставал на стуле при его появлении и даже
один раз бросился со всех ног, чтоб пододвинуть ему кресло, но в рассеянности тотчас же выдернул его из-под него.
Конечно, я никогда не позволила бы тебе сделаться на самом
деле поклонником сюбверсивных идей, но в смысле экспозиции, как apercu de morale [рассуждение о морали (франц.)] — это
один из лучших sujets de conversation.
Однажды (это было в первый мой приезд в Париж, сейчас после la belle echauffouree du 2 decembre [известного дерзкого предприятия 2 декабря (франц.)]), в
один из моих приемных
дней, en plein salon, [в разгар приема (франц.)] кому-то вздумалось faire l'apologie du chevalier Bayard [восхвалять рыцаря Баяра (франц.)] — тогда ведь были в моде рыцарские чувства.
В этот
день все офицерство праздновало на именинах у
одного помещика, верст за пять от города, а потому я
один обедал у полковника.
От времени до времени он уезжает к соседям или на охоту, и тогда я целыми
днями остаюсь
одна.
На другой
день все объяснилось. Ах, какая это адская интрига! И с каким коварством она пущена в ход, чтобы забрызгать грязью
одного меня и выгородить все остальное!.. Утром я сидел дома, обдумывая свое положение, как ко мне приехал
один из наших офицеров. Он назвал себя депутатом и от имени всех товарищей пригласил меня оставить полк.
— А вот что, мой друг. Признаюсь, я очень, даже очень в твое
дело вникала. И могу сказать
одно: жаль, что ты «Кусточки» в то время крестьянам отдал! И Савва Силыч говорил:"Испортил братец все свое имение".
Или скажет: «Прощайте! я на
днях туда нырну, откуда
одна дорога: в то место, где Макар телят не гонял!» Опять думаешь, что он пошутил, — не тут-то было! сказал, что нырну, и нырнул; а через несколько месяцев, слышу, вынырнул, и именно в том месте, где Макар телят не гонял.
— Долгов, слышь, наделал. Какой-то мадаме две тысячи задолжал да фруктовщику тысячу. Уж приятель какой-то покойного Саввы Силыча из Петербурга написал: скорее деньги присылайте, не то из заведения выключат. Марья-то Петровна три
дня словно безумная ходила, все шептала:"Три тысячи! три тысячи! три тысячи!"Она трех-то тысяч здесь в год не проживет, а он, поди, в
одну минуту эти три тысячи матери в шею наколотил!
Я ничего не буду говорить о себе, кроме того, что во всех этих спорах и пререканиях я почти исключительно играю роль свидетеля. Но считаю нелишним обратить внимание читателей на Тебенькова и Плешивцева, как на живое доказательство того, что даже самое глубокое разномыслие не может людям препятствовать делать
одно и то же
дело, если этого требует начальство.
Оба эти человека очень серьезно взаимно считают себя противниками, оба от полноты сердца язвят друг друга и отнюдь не догадываются, что только счастливое недоумение не позволяет им видеть, что оба они, в сущности, делают
одно и то же
дело и уязвлениями своими не разбивают, а, напротив того, подкрепляют друг друга.
На
днях наша дружеская полемика получила новую богатую пищу. В газетах появилась речь
одного из эльзас-лотарингских депутатов, Тейтча, произнесенная в германском рейхстаге. Речь эта, очень мало замечательная в ораторском смысле, задела нас за живое внезапностью своего содержания. Никто из нас не ожидал, чтобы мог выступить, в качестве спорного, такой предмет, о котором, по-видимому, не могло существовать двух различных мнений. Этот оказавшийся спорным предмет — любовь к отечеству.