Неточные совпадения
За минуту я горел агитационною горячкою и готов был сложить
голову, лишь бы добиться «ясного» закона о потравах; теперь — я значительно хладнокровнее смотрю
на это дело и рассуждаю о нем несколько иначе.
Посмотрел я тогда
на них, да только вслед
головой строгонько покачал.
Осип Иваныч неодобрительно покачал
головой. Между тем подали чай, а
на другом столе приготовляли закуску.
—
Голова на плечах есть! Оттого!
Мне начинает казаться, что
на меня со всех сторон устремлены подозрительные взоры, что в
голове человека, с которым я имею дело, сама собою созревает мысль:"А ведь он меня хочет надуть!"И кто же может поручиться, что и в моей
голове не зреет та же мысль? не думаю ли и я с своей стороны:"А ведь он меня хочет надуть!"
— И Дерунов загребет, и другой загребет. Главная причина: у кого
голова на плечах состоит, тот и загребет. Да парки что! Вот ужо запряжем мерина, в Филипцево съездим, лес посмотрим — вот так лес!
Всякий являлся
на арену купли, с
головы до ног вооруженный темными подозрениями, и потому не шел прямою дорогой к делу, но выбирал окольные пути.
— Вот вы и в перчатках! а помните, недавно еще вы говорили, что вам непременно
голый палец нужен, чтоб сало ловчее было колупать и
на язык пробовать?
Все мелкие виды грабежа, производимые над живым материалом и потому сопровождаемые протестом в форме оханья и криков, он предоставляет сыну Николашеньке и приказчикам, сам же
на будущее время исключительно займется грабежом «отвлеченным», не сопряженным с оханьями и криками, но дающим в несколько часов рубль
на рубль."И
голова у тебя слободка, и совесть чиста — потому"разговоров нет!" — так, я уверен, рассуждает он в настоящее время.
Даже лысина
на его
голове имела вид пятачка, получившего постепенно значительное распространение.
Перед домом, где надлежало сделать нивелировку кручи, существовали следы некоторых попыток в этом смысле, в виде канав и дыр; сзади дома были прорезаны дорожки, по бокам которых посажены кленки, ясенки и липки, из которых принялась одна десятая часть, а все остальное посохло и, в виде
голых прутьев, стояло
на местах посадки, раздражая генеральское сердце.
Оранжереи потемнели, грунтовые сараи задичали; яблони, по случаю немилостивой зимы 1861 года, почти все вымерзли, так что в плодовом саду,
на месте роскошных когда-то дерев, торчали
голые и корявые остовы их.
И генерал сделал такой жест, вследствие которого Антошка
на цыпочках убрался восвояси, наклонив
голову, словно бы избегая удара.
Прочитав это письмо, генерал окончательно поник
головой. Он даже по комнатам бродить перестал, а сидел, не вставаючи, в большом кресле и дремал. Антошка очень хорошо понял, что письмо Петеньки произвело аффект, и сделался еще мягче, раболепнее. Евпраксея, с своей стороны, прекратила неприступность. Все люди начали ходить
на цыпочках, смотрели в глаза, старались угадать желания.
Он не покинул русской одежды, но последняя, особенно в праздничные дни, глядела
на нем так щеголевато, что никому не приходило даже в
голову видеть его в немецком неуклюжем костюме.
Проворочавшись целый час с боку
на бок, он встал с тяжелою
головой и прежде всего спросил...
— Уж такая-то выжига сделался — наскрозь
на четыре аршина в землю видит! Хватает, словно у него не две, а четыре руки. Лесами торгует — раз, двенадцать кабаков держит — два, да при каждом кабаке у него лавочка — три. И везде обманывает. А все-таки, помяните мое слово, не бывать тому, чтоб он сам собой от сытости не лопнул! И ему тоже
голову свернут!
Между тем как я предавался этим размышлениям, лошади как-то сами собой остановились. Выглянувши из тарантаса, я увидел, что мы стоим у так называемого постоялого двора,
на дверях которого красуется надпись:"распивочно и навынос". Ямщик разнуздывает лошадей, которые трясут
головами и громыхают бубенчиками.
Но я уже не слушал: я как-то безучастно осматривался кругом. В глазах у меня мелькали огни расставленных
на столах свечей, застилаемые густым облаком дыма; в ушах раздавались слова: «пас»,"проберем","не признает собственности, семейства"… И в то же время в
голове как-то назойливее обыкновенного стучала излюбленная фраза:"с одной стороны, должно сознаться, хотя, с другой стороны, — нельзя не признаться"…
Марья Петровна тоже выбежала
на крыльцо и по дороге наградила Петеньку таким шлепком по
голове, что тот так и покатился. Первая прибыла Пашенька: она была одна, без мужа.
Наконец и они приехали. Феденька, как соскочил с телеги, прежде всего обратился к Пашеньке с вопросом:"Ну, что, а слюняй твой где?"Петеньку же взял за
голову и сряду три раза
на ней показал, как следует ковырять масло. Но как ни спешил Сенечка, однако все-таки опоздал пятью минутами против младших братьев, и Марья Петровна, в радостной суете, даже не заметила его приезда. Без шума подъехал он к крыльцу, слез с перекладной, осыпал ямщика укоризнами и даже пригрозил отправить к становому.
Он знал, конечно, что все эти завещания вздор, что Марья Петровна пишет их от нечего делать, что она
на следующей же неделе, немедленно после их отъезда, еще два завещания напишет, но какая-то робкая и вместе с тем беспокойная мысль шевелилась у него в
голове.
— Извините меня, маменька, но мне кажется, что все это только фантазии ваши, и напрасно вы с этим делом обратились ко мне ("это она Федьке весь капитал-то при жизни еще передать хочет!" — шевельнулось у него в
голове)! Вы лучше обратились бы к Сенечке: он
на эти дела мастер; он и пособолезновал бы с вами, и натолковался бы досыта, и предположений бы всяких наделал!
Я был вне себя; я готов был или разбить себе
голову, или броситься
на нее (tu sais, comme je suis impetueux! [ты знаешь, какой я пылкий! (франц.)]), но в это время вошел лакей и принес лампу.
Я опустился
на диван возле нее. Опять начались поцелуи; опять одна рука ее крепко сжимала мою руку, а другая покоилась
на моей
голове и перебирала мои волосы. И вдруг меня словно ожгло: я вспомнил, что все это по вторникам, четвергам и субботам проделывает m-me Pasca
на сцене Михайловского театра.
Она
на минуту смолкла, потихоньку вздохнула и даже как бы закручинилась ("миленькая!"мелькнуло у меня в
голове).
Женщина с ребяческими мыслями в
голове и с пошло-старческими словами
на языке; женщина, пораженная недугом институтской мечтательности и вместе с тем по уши потонувшая в мелочах самой скаредной обыденной жизни; женщина, снедаемая неутолимою жаждой приобретения и, в то же время, считающая не иначе, как по пальцам; женщина, у которой с первым ударом колокола к «достойной» выступают
на глазах слезки и кончик носа неизменно краснеет и которая, во время проскомидии, считает вполне дозволенным думать:"А что, кабы у крестьян пустошь Клинцы перебить, да потом им же перепродать?.
— Тебе бы всё ласки! а ты пойми, что у людей разные темпераменты бывают. Один любит приласкаться, маменькину ручку поцеловать, а другому это просто в
голову не приходит. Коронат скромен, учится хорошо, жалоб
на него нет; мне кажется, что больше ты и требовать от него не вправе.
— В городе бы у нас побывали;
на будущей неделе у
головы бал — головиха именинница. У нас, дядя, в городе весело: драгуны стоят, танцевальные вечера в клубе по воскресеньям бывают. Вот в К. — там пехота стоит, ну и скучно, даже клуб жалкий какой-то.
На днях в наш город нового землемера прислали — так танцует! так танцует! Даже из драгун никто с ним сравняться не может! Словом сказать, у всех пальму первенства отбил!
Результат оказался плачевный. Мало-помалу Горохов совсем утратил доверие начальства, а вместе с тем и надежду
на получение места начальника отделения, И вот
на днях встречаю я его
на Невском: идет сумрачный, повесив
голову, как человек, у которого
на душе скребут мыши, но который, в то же время, уже принял неизменное решение.
Быть может, некоторым и приходил в
голову вопрос:"А в каком положении будут подати и повинности?" — но вопрос этот уже по тому одному остался без последствий, что некому было ответить
на него.
Затем мы сели ужинать, и он спросил шампанского. Тут же подсела целая компания подручных устроителей ополчения. Все было уже сформировано и находилось, так сказать, начеку. Все смеялось, пило и с доверием глядело в глаза будущему. Но у меня не выходило из
головы:"Придут нецыи и
на вратах жилищ своих начертают:"Здесь стригут, бреют и кровь отворяют"".
— Удодов — по преимуществу. Много тут конкурентов было: и
голова впрашивался, и батальонный командир осведомлялся, чем пахнет, — всех Удодов оттер. Теперь он Набрюшникова так настегал, что тот так и лезет, как бы
на кого наброситься. Только и твердит каждое утро полициймейстеру:"Критиков вы мне разыщите! критиков-с! А врагов мы, с божьею помощью, победим-с!"
Мне было стыдно. Я смотрел
на долину Прегеля и весь горел. Не страшно было, а именно стыдно. Меня охватывала беспредметная тоска, желание метаться, биться
головой об стену. Что-то вроде бессильной злобы раба, который всю жизнь плясал и пел песни, и вдруг, в одну минуту, всем существом своим понял, что он весь, с ног до
головы, — раб.
Нас попросили выйти из вагонов, и, надо сказать правду, именно только попросили,а отнюдь не вытурили. И при этом не употребляли ни огня, ни меча — так это было странно! Такая ласковость подействовала
на меня тем более отдохновительно, что перед этим у меня положительно подкашивались ноги. В
голове моей даже мелькнула нахальная мысль:"Да что ж они об Страшном суде говорили! какой же это Страшный суд! — или, быть может, он послебудет?
Неточные совпадения
Городничий (хватаясь за
голову).Ах, боже мой, боже мой! Ступай скорее
на улицу, или нет — беги прежде в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу. Ну, Петр Иванович, поедем!
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в
голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть
на них? не нужно тебе глядеть
на них. Тебе есть примеры другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать
на твою
голову и
на твою важность!
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что
на сердце, то и
на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в
голове; просто как будто или стоишь
на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в
голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания
на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.