Неточные совпадения
— Ну, батюшка, это вы
страху на них нагнали! — обратился ко мне Дерунов, — думают, вот
в смешном виде представит! Ах, господа, господа! а еще под хивинца хотите идти! А я, Машенька, по приказанию вашему, к французу ходил. Обнатурил меня
в лучшем виде и бороду духами напрыскал!
По выходе же из церкви Софрону Матвеичу поклонится разве редкий аматёр добродетелей (да и то, может быть,
в том расчете, что у него все-таки кубышка водится), а Хрисашке всепоклонятся, да не просто поклонятся, а со
страхом и трепетом; ибо
в руках у Хрисашки хлеб всех,всей этой чающей и не могущей наесться досыта братии, а
в руках у Софрона Матвеича — только собственная его кубышка.
Я знаю, что
в коридоры никто собственною охотой не заходит; я знаю, что есть коридоры обязательные, которые самою судьбою устроиваются
в виду известных вопросов; но положение человека, поставленного
в необходимость блуждать и колебаться между
страхом гибели и надеждой на чудесное падение стен, от этого отнюдь не делается более ясным.
Сверх того, они «боятся», и что всего замечательнее, боятся именно того, что всего менее способно возбуждать
страх в мыслящем человеке.
Ах, какая это жизнь! Вежетировать изо дня
в день
в деревне, видеть налитую водкой физиономию Butor'a, слышать, как он, запершись с Филаткой
в кабинете, выкрикивает кавалерийские сигналы, ежеминутно быть под
страхом, что ему вдруг вздумается сделать нашествие на мой будуар… Это ужасно, ужасно, ужасно!
— Я принес! Но не
страха ради иудейска принес, а потому, что
в этом приношении любви действо проявляется — вот что!
Так делать нечего: пришло писать указ, // Чтоб виноватую предать позорной казни // И,
в страх другим, повесить на суку.
Неточные совпадения
Бобчинский (Добчинскому). Вот это, Петр Иванович, человек-то! Вот оно, что значит человек!
В жисть не был
в присутствии такой важной персоны, чуть не умер со
страху. Как вы думаете, Петр Иванович, кто он такой
в рассуждении чина?
Бобчинский. Он, он, ей-богу он… Такой наблюдательный: все обсмотрел. Увидел, что мы с Петром-то Ивановичем ели семгу, — больше потому, что Петр Иванович насчет своего желудка… да, так он и
в тарелки к нам заглянул. Меня так и проняло
страхом.
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников, а
в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова.
Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.
Читая эти письма, Грустилов приходил
в необычайное волнение. С одной стороны, природная склонность к апатии, с другой,
страх чертей — все это производило
в его голове какой-то неслыханный сумбур, среди которого он путался
в самых противоречивых предположениях и мероприятиях. Одно казалось ясным: что он тогда только будет благополучен, когда глуповцы поголовно станут ходить ко всенощной и когда инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ будет назначен Парамоша.
Так, например, наверное обнаружилось бы, что происхождение этой легенды чисто административное и что Баба-яга была не кто иное, как градоправительница, или, пожалуй, посадница, которая, для возбуждения
в обывателях спасительного
страха, именно этим способом путешествовала по вверенному ей краю, причем забирала встречавшихся по дороге Иванушек и, возвратившись домой, восклицала:"Покатаюся, поваляюся, Иванушкина мясца поевши".