— Император Александр, — сказала она с грустью, сопутствовавшею всегда ее речам об императорской фамилии, — объявил, что он предоставит самим французам
выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, — сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
Неточные совпадения
Сильные и наиболее дикие племена, теснимые цивилизацией и войною, углубились далеко внутрь; другие, послабее и посмирнее, теснимые первыми изнутри и европейцами от берегов, поддались не цивилизации, а силе обстоятельств и оружия и идут в услужение к европейцам, разделяя их
образ жизни, пищу, обычаи и даже религию, несмотря на то, что в 1834 г. они освобождены от рабства и, кажется, могли бы
выбрать сами себе место жительства и промысл.
— Из любопытства, Александр Павлыч, из любопытства. Таким
образом, дворянская опека всегда будет в наших руках, и она нам пригодится… Дальше. Теперь для вас самое главное неудобство заключается в том, что вас, опекунов, двое, и из этого никогда ничего не выйдет. Стоит отыскаться Титу Привалову, который как совершеннолетний имеет право
выбирать себе опекуна сам, и тогда положение ваше и Ляховского сильно пошатнется: вы потеряете все разом…
Старцев все собирался к Туркиным, но в больнице было очень много работы, и он никак не мог
выбрать свободного часа. Прошло больше года таким
образом в трудах и одиночестве; но вот из города принесли письмо в голубом конверте…
— Я жених, формальный и благословенный, произошло все в Москве, по моем приезде, с парадом, с
образами, и в лучшем виде. Генеральша благословила и — веришь ли, поздравила даже Катю: ты
выбрала, говорит, хорошо, я вижу его насквозь. И веришь ли, Ивана она невзлюбила и не поздравила. В Москве же я много и с Катей переговорил, я ей всего себя расписал, благородно, в точности, в искренности. Все выслушала:
За несколько дней до моей поездки я был у Маццини. Человек этот многое вынес, многое умеет выносить, это старый боец, которого ни утомить, ни низложить нельзя; но тут я его застал сильно огорченным именно тем, что его
выбрали средством для того, чтобы выбить из стремян его друга. Когда я писал письмо к Гверцони,
образ исхудалого, благородного старца с сверкающими глазами носился предо мной.