Цитаты со словом «свой»
Я просто скромный обыватель, пользующийся
своим свободным временем, чтобы посещать знакомых и беседовать с ними, и совершенно довольный тем, что начальство не видит в этом занятии ничего предосудительного.
В
свою очередь, и знакомые мои, зная, что у всякого из них есть хоть какой-нибудь пунктик, которому я сочувствую, тоже не оставляют меня своими рукожатиями.
Везде, куда бы я ни сунул
свой нос, я слышу: что вы! куда вы! да имейте же терпение! разве вы не видите… благие начинания!
Оторопелый, пораженный пророческим тоном предостережений, я впадаю в недоумение и инстинктивно останавливаю
свой бег.
Лучше я дам каждому по копейке
своих — и пускай себе они сотрясают воздух рассказами о преимуществах земских управ над особыми о земских повинностях присутствиями и наоборот…
Я не отвергаю той пользы, которая может произойти для человечества от улучшения быта становых приставов или от того, что все земские управы будут относиться к
своему делу с рачительностью.
Они лгут, как говорилось когда-то, при крепостном праве, «пур ле жанс», нимало не отрицая ненужности принципа обуздания в отношении к себе и людям
своего круга.
Это ревнители тихого разврата, рыцари безделицы, показывающие
свои патенты лишь таким же рыцарям, как и они, посетители «отдельных кабинетов», устроиватели всевозможных комбинаций на основании правила: «И волки сыты, и овцы целы», антреметтёры высшей школы, политические и нравственные кукушки, потихоньку кладущие свои яйца в чужие гнезда, при случае — разбойники, при случае — карманные воришки.
Лично каждый из этих господ может вызвать лишь изумление перед безграничностью человеческого тупоумия, изумление, впрочем, значительно умеряемое опасением: вот-вот сейчас налетит! вот сейчас убьет, сотрет с лица земли этот ураган бессознательного и тупоумного лгания, отстаивающий
свое право убивать во имя какой-то личной «искренности», до которой никому нет дела и перед которой, тем не менее, сотни глупцов останавливаются с разинутыми ртами: это, дескать, «искренность»! — а искренность надобно уважать!
Меньшинство же (лгуны-фанатики) хотя и подвергает себя обузданию, наравне с массою простецов, но неизвестно еще, почему люди этого меньшинства так сильно верят в творческие свойства излюбленного ими принципа, потому ли, что он влечет их к себе
своими внутренними свойствами, или потому, что им известны только легчайшие формы его.
На деле героем обуздания оказывается совсем не теоретик, а тот бедный простец, который несет на
своих плечах все практические применения этого принципа.
Ведь дело не в том, в какой форме совершается это примирение, а в том, что оно, несмотря на форму, совершается до такой степени полно, что сам примиряющийся не замечает никакой фальши в
своем положении!
А между тем простец сжился с этими афоризмами, он чувствует себя сросшимся с ними, он по ним устроил всю
свою жизнь!
И вдруг является что-то нежданное, непредвиденное, вследствие чего он чувствует, что с него, не имеющего никакого понятия о самозащите, живьем сдирают наносную кожу, которую он искони считал
своею собственною!
Он не может сказать себе: «Устрою
свою жизнь по-новому», потому что он весь опутан афоризмами, и нет для него другого выхода, кроме изнурительного маячения от одного афоризма к другому.
Он самый процесс собственного существования выносил только потому, что не понимал ни причин, ни последствий
своих и чужих поступков.
Тут была простая мораль «пур ле жанс», которую ни один делец обуздания никогда не считает для себя обязательною и в которой всегда имеется достаточно широкая дверь, чтобы выйти из области азбучных афоризмов самому и вывести из нее
своих присных.
Он свободно делает через эту дверь
свои экскурсии и свободно же возвращается через нее в область афоризмов, когда это нужно для подкрепления морали «пур ле жанс».
Он мечется как в предсмертной агонии; он предпринимает тысячу действий, одно нелепее и бессильнее другого, и попеременно клянется то отомстить
своим обидчикам, то самому себе разбить голову…
Но не забудьте, что имя простеца — легион и что никакой закон, как бы он ни был бесповоротен в
своей последовательности, не в силах окончательно стереть этого легиона с лица земли.
Не простецов, не тли, а «крепких» мало, да притом же на современном общественном языке, по какому-то горькому извращению понятий, «крепким» называется совсем не тот, кто действительно борется за существование, а тот, кто, подобно кукушке, кладет
свои яйца в чужие гнезда.
Теория говорит
свое: нужно пристроить простеца, нужно освободить его от колебаний, которые тяготеют над его жизнью! — а практика делаетсвое, то есть служит самым обнаженным выражением людской ограниченности, не видящей впереди ничего, кроме непосредственных результатов, приобретаемых самолюбивою хищностью…
Покуда «крепкий» кладет
свои яйца в чужое гнездо (увы! в гнездо того же простеца!) — простец обязывается устроить это гнездо, сделать его удобным для высиживанья чужих яиц.
Он снимает рощи, корчует пни, разводит плантации, овладевает всеми промыслами, от которых, при менее черной сравнительно работе, можно ожидать более прибылей, и даже угрожает забрать в
свои руки исконный здешний промысел «откармливания пеунов».
— Отчего же
свои крестьяне не купили, коли дешево?
Земля, которую некогда попирали стопы благочестивых царей и благоверных цариц русских, притекавших сюда, под тихую сень святых обителей, отдохнуть от царственных забот и трудов и излить воздыхания сокрушенных сердец
своих!
— Ну вот, его самого. Теперь он у Адама Абрамыча первый человек состоит. И у него
своя фабричка была подле Адам Абрамычевой; и тоже пофордыбачил он поначалу, как Адам-то Абрамыч здесь поселился. Я-ста да мы-ста, да куда-ста кургузому против нас устоять! Ан через год вылетел. Однако Адам Абрамыч простил. Нынче Прохор-то Петров у него всем делом заправляет — оба друг дружкой не нахвалятся.
— Я вот что думаю, — говорит он, — теперича я ямщик, а задумай немец
свою тройку завести — ни в жизнь мне против его не устоять.
Намеднись я с Крестьян Иванычем в Высоково на базар ездил, так он мне: «Как это вы, русские, лошадей
своих так калечите? говорит, — неужто ж, говорит, ты не понимаешь, что лошадь твоя тебе хлеб дает?» Ну, а нам как этого не понимать?
— Уж так нынче народ слаб стал! так слаб! — произносит наконец ямщик, как бы вдруг открывая предо мной
свою заветную мысль.
— И то правда. Денежка
свое место знает. Ползком-ползком, а доползет-таки до хозяина!
Вы управляли чужим имением и ничем не воспользовались в ущерб
своему доверителю, хотя имели так называемые «случаи», «дела» и т. п...
Между уездными городами Р. занимает одно из видных мест. В нем есть
свой кремль, в котором когда-то ютилась митрополия; через него пролегает шоссе, которое, впрочем, в настоящее время не играет в жизни города никакой роли; наконец, по весне тут бывает значительная ярмарка. В двух верстах от города пролегает железная дорога и имеется станция.
Есть что-то удручающее в физиономии уездного города, оканчивающего
свой день.
Я спустился к самой воде. В этом месте дневное движение еще не кончилось. Чиновники только что воротились с вечерних занятий и перед ужином расселись по крылечкам, в виду завтрашнего праздничного дня, обещающего им отдых. Тут же бегали и заканчивали
свои игры и чиновничьи дети.
— Дурак и есть! Потому, ежели ты знаешь, что ты дурак, зачем же не в
свое дело лезешь? Ну, и терпи, значит!
— Ну, ну, ну — он самый! Еще в Новой Слободе
свой дом был… Капитолина Егоровна потом купила…
— Ну, вот изволите видеть. А Петру Федорычу надо, чтоб и недолго возжаться, и чтоб все было в сохранности. Хорошо-с. И стал он теперича подумывать, как бы господина Скачкова от приятелев уберечь. Сейчас, это, составил
свой плант, и к Анне Ивановне — он уж и тогда на Анне-то Ивановне женат был. Да вы, чай, изволили Анну-то Ивановну знавать?
Поселился он в ту пору у Балясиных, как в
своем доме, и встал, и лег там.
Дома и лавки на
свое имя переписала, капитал тоже к рукам прибрала.
— Так кое-когда Капитолина Егоровна из
своих средств кое-что дает. Да зачем и давать! Сейчас получил — сейчас в кабак снес!
Далее мы пролетели мимо Сокольничьей рощи и приехали в Москву. Вагоны, в которых мы ехали, не разбились вдребезги, и земля, на которую мы ступили, не разверзлась под нами. Мы разъехались каждый по
своему делу и на всех перекрестках слышали один неизменный припев: дурррак!
Все эти удобства обязаны
своим существованием местному трактирщику, человеку предприимчивому и ловкому, которого старожилы здешние еще помнят, как он мальчиком бегал на босу ногу по улицам, и который вдруг как-то совсем неожиданно из простого полового сделался «хозяином».
Говорят, что он соблазнил жену
своего хозяина и вместе с нею обокрал последнего, что он судился за это и даже был оставлен в подозрении; но это не мешает ему быть одним из местных воротил и водить компанию с становым и тузами-капиталистами, которых в Л. довольно много.
Трактир
свой он устроил на городскую ногу: с половыми в белых рубашках и с поваром, одним из вымирающих обломков крепостного права, который может готовить не только селянку, но и настоящее кушанье.
Здесь гремит недавно выписанная из Москвы машина (а иногда и странствующий жидовский оркестр), и под ее гудение, среди духоты и кухонных испарении, обделывают
свои дела «новые люди» (они же и краеугольные камни) нашего времени: маклаки, кулаки, сводчики, кабатчики, закладчики, лесники и пр.
Вошел в каюту и улегся на диван, не спросив даже рюмки водки, — поступок, которым, как известно, ознаменовывает
свое прибытие всякий сколько-нибудь сознающий свое достоинство русский пассажир.
Вам хотелось бы, чтоб мужья жили с женами в согласии, чтобы дети повиновались родителям, а родители заботились о нравственном воспитании детей, чтобы не было ни воровства, ни мошенничества, чтобы всякий считал себя вправе стоять в толпе разиня рот, не опасаясь ни за
свои часы, ни за свой портмоне, чтобы, наконец, представление об отечестве было чисто, как кристалл… так, кажется?
Как хотите, а это
своего рода habeas corpus. [закон о неприкосновенности личности (лат.)]
— Тяжело, милый друг, народушке! ничем ты от этой болести не откупишься! — жаловались в то время друг другу обыватели и, по неопытности, один за другим прекращали
свое существование.
Цитаты из русской классики со словом «свой»
«Сами себя Богу предадим» повторила в
своей душе Наташа. «Боже мой, предаю себя Твоей воле», думала она. «Ничего нe хочу, не желаю; научи меня, чтò мне делать, как употребить
свою волю! Да возьми же меня, возьми меня!» с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив
свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот-вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от
своих сожалений. желаний, укоров, надежд и пороков.
— Переймешь что-нибудь, можешь попросить о чем-нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь
свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное уменьем выбирать
свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным.
— Да я-то враг, што ли, самому себе? — кричал Тит, ударяя себя в грудь кулаком. — На
свои глаза свидетелей не надо… В первую голову всю
свою семью выведу в орду. Все у меня есть, этово-тово, всем от господа бога доволен, а в орде лучше… Наша заводская копейка дешевая, Петр Елисеич, а хрестьянская двухвершковым гвоздем приколочена. Все
свое в хрестьянах: и хлеб, и харч, и обуй, и одёжа… Мне-то немного надо, о молодых стараюсь…
— Справедливое слово, Михайло Поликарпыч, — дворовые — дармоеды! — продолжал он и там бунчать, выправляя
свой нос и рот из-под подушки с явною целью, чтобы ему ловчее было храпеть, что и принялся он делать сейчас же и с замечательной силой. Ванька между тем, потихоньку и, видимо, опасаясь разбудить Макара Григорьева, прибрал все платье барина в чемодан, аккуратно постлал ему постель на диване и сам сел дожидаться его; когда же Павел возвратился, Ванька не утерпел и излил на него отчасти гнев
свой.
Я, право, не знаю, как описать, что произошло дальше. В первую минуту Хиония Алексеевна покраснела и гордо выпрямила
свой стан; в следующую за этим минуту она вернулась в гостиную, преисполненным собственного достоинства жестом достала
свою шаль со стула, на котором только что сидела, и, наконец, не простившись ни с кем, величественно поплыла в переднюю, как смертельно оскорбленная королева, которая великодушно предоставила оскорбителей мукам их собственной совести.
Ассоциации к слову «свой»
Предложения со словом «свой»
- Все монстры в первые дни своей жизни, когда только вылупляются из яиц, питаются особым растением, первородной травой, из которой сделано их гнездо.
- Но неумолимое время делало своё дело, и вернуться в прошлое оказалось невозможно.
- Высокоодарённые, можно сказать, талантливые люди, они были тесно связаны с духовной жизнью своего времени.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «свой»
Значение слова «свой»
СВОЙ, своего́, м.; своя́, свое́й, ж.; своё, своего́, ср.; мн. свои́, свои́х. 1. притяжат. мест. Принадлежащий себе, свойственный самому себе; собственный. Сделать своими руками. Не верить своим глазам. Своя голова на плечах. Своя жизнь, свои заботы у каждого. Свои мысли. К своему удивлению. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова СВОЙ
Афоризмы русских писателей со словом «свой»
Дополнительно