Напротив того, я чувствую, что субъект, произносящий эти предостережения, сам ходит на цыпочках, словно боится кого разбудить; что он серьезно чего-то ждет, и в ожидании, пока придет это «нечто», боится не только за будущее
ожидаемого, но и за меня, фрондёра, за меня, который непрошеным участием может скомпрометировать и «дело обновления», и самого себя.
Меня берет зло. Я возвращаюсь в зало первого класса, где застаю уже в полном разгаре приготовления к
ожидаемому поезду. Первые слова, которые поражают мой слух, суть следующие...