Неточные совпадения
«Разве она и теперь не самая свободная страна в мире, разве ее
язык — не лучший
язык, ее литература — не лучшая литература, разве ее силлабический стих не звучнее греческого гексаметра?» К тому же ее всемирный гений усвоивает себе и мысль, и
творение всех времен и стран: «Шекспир и Кант, Гете и Гегель — разве не сделались своими во Франции?» И еще больше: Прудон забыл, что она их исправила и одела, как помещики одевают мужиков, когда их берут во двор.
Итак, трудись теперь, профессор мой почтенный, // Копти над книгами, и день и ночь согбенный! // Пролей на знания людские новый свет, // Пиши
творения высокие, поэт, — // И жди, чтоб мелочей какой-нибудь издатель, // Любимцев публики бессовестный ласкатель. // Который разуметь
язык недавно стал, // Пером завистливым тебя везде марал… // Конечно, для него довольно и презренья!.. // Холодность публики — вот камень преткновенья, // Вот бич учености, талантов и трудов! // и проч.
(33) Муравьева здесь два стихотворения: «Письмо к *» (ч. I, ст. XXXII) и «Время» (ч. II, ст. XVI). В одной критике («Собеседник», ч. IV, ст. XVI) эти стихотворения признаны справедливо очень дурными и названы опытами молодого писателя. В самом деле, не имея почти никакого содержания, по
языку стихи эти могут быть сравнены разве с
творениями Петрова.
Желая присвоить России лучшие
творения древней и новой чужестранной Литературы, Она учредила Комиссию для переводов, определила награду для трудящихся — и скоро почти все славнейшие в мире Авторы вышли на
языке нашем, обогатили его новыми выражениями, оборотами, а ум Россиян новыми понятиями.
Радуясь прекрасному явлению в литературе нашей, как общему добру, мы с большим удовольствием извещаем читателей, что, наконец, словесность наша обогатилась первым историческим романом, первым
творением в этом роде, которое имеет народную физиономию: характеры, обычаи, нравы, костюм,
язык.