Но нередкий в справедливом негодовании своем скажет нам: тот, кто рачит о устройстве
твоих чертогов, тот, кто их нагревает, тот, кто огненную пряность полуденных растений сочетает с хладною вязкостию северных туков для услаждения расслабленного
твоего желудка и оцепенелого
твоего вкуса; тот, кто воспеняет в сосуде
твоем сладкий сок африканского винограда; тот, кто умащает окружие
твоей колесницы, кормит и напояет коней
твоих; тот, кто во имя
твое кровавую битву ведет со зверями дубравными и птицами небесными, — все сии тунеядцы, все сии лелеятели, как и многие другие, твоея надменности высятся надо мною: над источившим потоки кровей на ратном поле, над потерявшим нужнейшие члены тела моего, защищая грады
твои и чертоги, в них же сокрытая
твоя робость завесою величавости мужеством казалася; над провождающим
дни веселий, юности и утех во сбережении малейшия полушки, да облегчится, елико то возможно, общее бремя налогов; над не рачившим о имении своем, трудяся деннонощно в снискании средств к достижению блаженств общественных; над попирающим родством, приязнь, союз сердца и крови, вещая правду на суде во имя
твое, да возлюблен будеши.
Не ты ли, не возмогши прельщением и обещаниями уловить ее невинности, ни устрашить ее непоколебимости угрозами и казнию, наконец употребил обман, обвенчав ее за спутника
твоих мерзостей, и в виде его насладился веселием, которого она
делить с тобой гнушалася.
О! дар небес благословенный,
Источник всех великих
дел;
О вольность, вольность, дар бесценный!
Позволь, чтоб раб тебя воспел.
Исполни сердце
твоим жаром,
В нем сильных мышц
твоих ударом
Во свет рабства тьму претвори,
Да Брут и Телль еще проснутся,
Седяй во власти, да смятутся
От гласа
твоего цари.
как алчный змий, ругаяся всем, отравляет
дни веселия и утех. Но хотя вокруг
твоего престола все стоят преклонше колена, — трепещи, се мститель грядет, прорицая вольность…