Неточные совпадения
Он получает плату, сыт, одет, никогда я его
не секу ни плетьми, ни батожьем (
о умеренный человек!), — и ты думаешь,
что кусок хлеба и лоскут сукна тебе дают право поступать с подобным тебе существом, как с кубарем, и тем ты только хвастаешь,
что не часто подсекаешь его в его вертении.
— Меня сие удивило чрезмерно, и я
не мог вытерпеть, чтоб ему
не сказать,
что я удивляюсь просьбе его
о вспоможении, когда он
не хотел торговаться
о прогонах и давал против других вдвое.
Не радели ни
о их здравии, ни прокормлении; жизнь их ни во
что вменялася; лишались они установленной платы, которая употреблялась на ненужное им украшение.
Я мнил в ослеплении моем,
что ненужная казна общественная на государственные надобности
не может лучше употребиться, как на вспоможение нищего, на одеяние нагого, на прокормление алчущего, или на поддержание погибающего противным случаем, или на мзду
не радящему
о стяжании достоинству и заслуге.
Но
не все думать
о старине,
не все думать
о завтрашнем дне. Если беспрестанно буду глядеть на небо,
не смотря на то,
что под ногами, то скоро споткнусь и упаду в грязь… размышлял я. Как ни тужи, а Новагорода по-прежнему
не населишь.
Что бог даст вперед. Теперь пора ужинать. Пойду к Карпу Дементьичу.
Я видел (да и может ли быть иначе),
что закон судит
о деяниях,
не касаяся причин, оные производивших.
Скоро наместник известен стал
о моем по сему делу мнении, известен,
что я старался преклонить сотоварищей моих на мои мысли и
что они начинали колебаться в своих рассуждениях, к
чему, однако же,
не твердость и убедительность моих доводов способствовали, но деньги асессорши.
Власть моя, да пекуся
о воскормлении вашем или небрегу
о нем; да сохраню дни ваши или расточителем в них буду; оставлю вас живых или дам умрети завременно — есть ясное доказательство,
что вы мне
не обязаны в том,
что живы.
Но, если я исполнил должность мою в воспитании вашем, обязан сказати ныне вам вину, почто вас так, а
не иначе воспитывал и для
чего сему, а
не другому вас научил; и для того услышите повесть
о воспитании вашем и познайте вину всех моих над вами деяний.
Предложил я вам тогда и
о законе откровенном,
не сокрывая от вас все то,
что в опровержение оного сказано многими.
Ныне настало то время,
что чувствы ваши, дошед до совершенства возбуждения, но
не до совершенства еще понятия
о возбуждаемом, начинают тревожиться всякою внешностию и опасную производить зыбь во внутренности вашей.
Она теперь возносит над главою ее смертоносное острие; и если оно
не коснется дней твоея супруги, благодари случай; а если веришь,
что провидение божие
о том заботилося, то благодари и его, коли хочешь.
Ненасытец кровей один скажет,
что он блажен, ибо
не имеет понятия
о лучшем состоянии.
Не рассуждаешь ты,
о ярый вепрь,
что, опустошая землю свою победою, в завоеванной ничего
не обрящешь, тебя услаждающего.
Но теперь дуга коренной лошади звенит уже в колокольчик и зовет меня к отъезду; и для того я за благо положил лучше рассуждать
о том,
что выгоднее для едущего на почте, чтобы лошади шли рысью или иноходью, или
что выгоднее для почтовой клячи, быть иноходцем или скакуном — нежели заниматься тем,
что не существует.
Не то же ли я вам могу сказать
о нем,
что друг мой говорил мне
о произведениях Америки?
Повествование
о некотором помещике докажет,
что человек корысти ради своей забывает человечество в подобных ему и
что за примером жестокосердия
не имеем нужды ходить в дальние страны, ни чудес искать за тридевять земель; в нашем царстве они в очью совершаются.
Здесь, на почтовом дворе, встречен я был человеком, отправляющимся в Петербург на скитание прошения. Сие состояло в снискании дозволения завести в сем городе свободное книгопечатание. Я ему говорил,
что на сие дозволения
не нужно, ибо свобода на то дана всем. Но он хотел свободы в ценсуре, и вот его
о том размышлении.
Древнейшее
о ценсуре узаконение, доселе известное, находим в 1486 году, изданное в самом том городе, где изобретено книгопечатание. Предузнавали монашеские правления,
что оно будет орудием сокрушения их власти,
что оно ускорит развержение общего рассудка, и могущество, на мнении, а
не на пользе общей основанное, в книгопечатании обрящет свою кончину. Да позволят нам здесь присовокупить памятник, ныне еще существующий на пагубу мысли и на посрамление просвещения.
Сказав таким образом
о заблуждениях и
о продерзостях людей наглых и злодеев, желая, елико нам возможно, пособием господним,
о котором дело здесь, предупредить и наложить узду всем и каждому, церковным и светским нашей области подданным и вне пределов оныя торгующим, какого бы они звания и состояния ни были, — сим каждому повелеваем, чтобы никакое сочинение, в какой бы науке, художестве или знании ни было, с греческого, латинского или другого языка переводимо
не было на немецкий язык или уже переведенное, с переменою токмо заглавия или
чего другого,
не было раздаваемо или продаваемо явно или скрытно, прямо или посторонним образом, если до печатания или после печатания до издания в свет
не будет иметь отверстого дозволения на печатание или издание в свет от любезных нам светлейших и благородных докторов и магистров университетских, а именно: во граде нашем Майнце — от Иоганна Бертрама де Наумбурха в касающемся до богословии, от Александра Дидриха в законоучении, от Феодорика де Мешедя во врачебной науке, от Андрея Елера во словесности, избранных для сего в городе нашем Ерфурте докторов и магистров.
Никакой книгопечатник да
не потребуется к суду за то,
что издал в свет примечания, цененея, наблюдения
о поступках общего собрания,
о разных частях правления,
о делах общих или
о поведении служащих, поколику оное касается до исполнения их должностей».
Я еду теперь в Петербург просить
о издании ее в свет, ласкаяся, яко нежный отец своего дитяти,
что ради последней причины, для коей ее в Москве печатать
не хотели, снисходительно воззрят на первую.
Следующие 8 строф содержат прорицания
о будущем жребии отечества, которое разделится на части, и тем скорее,
чем будет пространнее. Но время еще
не пришло. Когда же оно наступит, тогда
Приметив мое смятение, известием
о смерти его отца произведенное, он мне сказал,
что сделанное мне обещание
не позабудет, если я того буду достоин. В первый раз он осмелился мне сие сказать, ибо, получив свободу смертию своего отца, он в Риге же отпустил своего надзирателя, заплатив ему за труды его щедро. Справедливость надлежит отдать бывшему моему господину,
что он много имеет хороших качеств, но робость духа и легкомыслие оные помрачают.
—
О, если так, барин, то спасибо тебе; когда нас поставят в меру, то все скажем,
что мы в солдаты
не хотим и
что мы вольные люди.
Кто ведает из трепещущих от плети, им грозящей,
что тот, во имя коего ему грозят, безгласным в придворной грамматике называется,
что ему ни А… ни
О… во всю жизнь свою сказать
не удалося [См. рукописную «Придворную грамматику» Фонвизина.];
что он одолжен, и сказать стыдно кому, своим возвышением;
что в душе своей он скареднейшее есть существо;
что обман, вероломство, предательство, блуд, отравление, татьство, грабеж, убивство
не больше ему стоят, как выпить стакан воды;
что ланиты его никогда от стыда
не краснели, разве от гнева или пощечины;
что он друг всякого придворного истопника и раб едва-едва при дворе нечто значащего.
Возвращаяся чрез Клин, я уже
не нашел слепого певца. Он за три дни моего приезда умер. Но платок мой, сказывала мне та, которая ему приносила пирог по праздникам, надел, заболев перед смертию, на шею, и с ним положили его во гроб.
О! если кто чувствует цену сего платка, тот чувствует и то,
что во мне происходило, слушав сие.
За то ли Ломоносова близ его поставим,
что преследовал электрической силе в ее действиях;
что не отвращен был от исследования
о ней, видя силою ее учителя своего пораженного смертно.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).
О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло!
Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в
чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «
О ты,
что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь
не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами!
не дадите ни слова поговорить
о деле. Ну
что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Хлестаков. Да
что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я
не знаю, однако ж, зачем вы говорите
о злодеях или
о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы
не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь,
что у меня нет ни копейки.
О! я шутить
не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да
что в самом деле? Я такой! я
не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть
не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)