— Пробовал-то пробовал, да, вишь, он разговаривать-то не больно охоч. Перво я к нему было добром, а опосля, признаться, постращал-таки маленько! «Что, мол, такой-сякой, лежишь, ровно статуй? Знаешь, мол, кто я по здешнему месту?» — «А кто?» — спрашивает. «Да начальство, мол, вот кто… сотский!» — «Этаких, говорит, начальствов мы по морде
бивали…» Что ты с ним поделаешь? Отчаянный!.. Известно, жиган!
Ваня за то, что бранил и
бивал больно железную лошадку, как называл он ее по цвету масти; ключница за то, что воровал овес, и краденые деньги пропивал; Ларивон — вообще за беспорядочную жизнь; кухарка — за то, что был нечистоплотен и даже подле Божьего милосердия нюхал проклятое зелье.
— Все-таки теперь уж не бьют так, как
бивали! Ну, в зубы ударит, в ухо, за косы минуту потреплет, а ведь раньше-то часами истязали! Меня дедушка однова бил на первый день Пасхи от обедни до вечера. Побьет — устанет, а отдохнув — опять. И вожжами и всяко.