В газетах все надежды на мир, а Кронштадт Иванов укрепляет неутомимо — говорит, что
три месяца работает как никогда. Иногда едва успевает пообедать. С ним действует и брат Павла Сергеевича… Сердечно целую Таню, которую я знаю, а Н. Д. посылаю и свой и всех нас дружеский привет…
Даже не происходило в продолжение
трех месяцев ничего такого, что называют в столицах комеражами, [Комеражи (от фр. le commeragé) — сплетни.] что, как известно, для города то же, что своевременный подвоз съестных припасов.
— В сумасшедший дом и попал, на
три месяца, — добавила его супруга, ласково вложив в протянутую ладонь еще конфету, а оратор продолжал с великим жаром, все чаще отирая шапкой потное, но не краснеющее лицо:
«Денег ни гроша,
три месяца, приехать самому, разобрать дела крестьян, привести доход в известность, служить по выборам», — все это в виде призраков обступило Обломова. Он очутился будто в лесу, ночью, когда в каждом кусте и дереве чудится разбойник, мертвец, зверь.
Неточные совпадения
Влас отвечал задумчиво: // — Бахвалься! А давно ли мы, // Не мы одни — вся вотчина… // (Да… все крестьянство русское!) // Не в шутку, не за денежки, // Не три-четыре
месяца, // А целый век… да что уж тут! // Куда уж нам бахвалиться, // Недаром Вахлаки!
Недолго жить сердечному, // Навряд ли два-три
месяца, // Сам дохтур объявил!
«Что им так понравилось?» подумал Михайлов. Он и забыл про эту,
три года назад писанную, картину. Забыл все страдания и восторги, которые он пережил с этою картиной, когда она несколько
месяцев одна неотступно день и ночь занимала его, забыл, как он всегда забывал про оконченные картины. Он не любил даже смотреть на нее и выставил только потому, что ждал Англичанина, желавшего купить ее.
— Печорин был долго нездоров, исхудал, бедняжка; только никогда с этих пор мы не говорили о Бэле: я видел, что ему будет неприятно, так зачем же?
Месяца три спустя его назначили в е….й полк, и он уехал в Грузию. Мы с тех пор не встречались, да, помнится, кто-то недавно мне говорил, что он возвратился в Россию, но в приказах по корпусу не было. Впрочем, до нашего брата вести поздно доходят.
С
трех сторон чернели гребни утесов, отрасли Машука, на вершине которого лежало зловещее облачко;
месяц подымался на востоке; вдали серебряной бахромой сверкали снеговые горы.