Неточные совпадения
Старик, с лишком восьмидесятилетний, хотел непременно
сам представить
своих внучат, записанных, по его же просьбе, в число кандидатов Лицея, нового заведения, которое
самым своим названием поражало публику в России, —
не все тогда имели понятие о колоннадах и ротондах в афинских садах, где греческие философы научно беседовали с
своими учениками.
Сие наименование
само по себе означает
не что иное, как надпись, и оно сохранило у греков
свое первоначальное значение…
Повторяю
свое мнение и рад говорить вечно, что легче найти квадратуру круга, нежели средство написать путешествие сообразно с истиною и скромностию,
не введя в замешательство себя
самого или какого-нибудь другого честного человека» (переведено с немецкого; напечатано в «Вестнике Европы» за 1814 г., т. 78, № 22, ноябрь, отд.
Я, с
своей стороны, старался доказать ему, что Энгельгардт тут действовал отлично; он никак
не сознавал этого, все уверял меня, что Энгельгардт, защищая его,
сам себя защищал.
Эта высокая цель жизни
самой своей таинственностию и начертанием новых обязанностей резко и глубоко проникла душу мою — я как будто вдруг получил особенное значение в собственных
своих глазах: стал внимательнее смотреть на жизнь во всех проявлениях буйной молодости, наблюдал за собою, как за частицей, хотя ничего
не значущей, но входящей в состав того целого, которое рано или поздно должно было иметь благотворное
свое действие.
Пушкин
сам не знал настоящим образом причины
своего удаления в деревню; [По цензурным соображениям весь дальнейший текст опубликован в 1859 г. либо с выкидками, либо в «исправленном» изложении редакции «Атенея».] он приписывал удаление из Одессы козням графа Воронцова из ревности;думал даже, что тут могли действовать некоторые смелые его бумаги по службе, эпиграммы на управление и неосторожные частые его разговоры о религии.
Хвалил
своих соседей в Тригорском, [Соседи в Тригорском — семья П. А. Осиповой.] хотел даже везти меня к ним, но я отговорился тем, что приехал на такое короткое время, что
не успею и на него
самого наглядеться.
Пушкин при всей
своей восприимчивости никак
не нашел бы там материалов, которыми он пользовался на поприще общественной жизни. Может быть, и
самый резкий перелом в существовании, который далеко
не все могут выдержать, пагубно отозвался бы на его своеобразном, чтобы
не сказать капризном, существе.
Приехавши ночью, я
не хотел будить женатых людей — здешних наших товарищей. Остановился на отводной квартире. Ты должен знать, что и Басаргин с августа месяца семьянин: женился на девушке 18 лет — Марье Алексеевне Мавриной, дочери служившего здесь офицера инвалидной команды. Та
самая, о которой нам еще в Петровском говорили. Она его любит, уважает, а он надеется сделать счастие молодой
своей жены…
Прискорбно слышать, что вы нездоровы, — в утешение могу только сказать, что я
сам с приезда сюда никак
не могу войти в прежнюю
свою колею: ужасное волнение при прежнем моем биении сердца
не дает мне покоя; я мрачен, как никогда
не бывал, несносен и себе и другим.
Я
не писатель и очень строг в этом отношении, особенно к
самому себе. Надобно говорить дельно или ничего
не говорить — и
самый предмет должен быть некоторой особенной занимательности.
Не совсем уверен, чтобы Туринск этим отличался: в
свое время вы
сами будете об этом судить.
Прощайте. Басаргин пришел звать ходить. Да и вам пора отдохнуть от моей болтовни. Чего
не сказал, то до другого раза.
Не знаю, сказал ли что-нибудь путного. Судите
сами, я
не берусь читать
своего письма. Жажду вашего листка. Пожалуйста, доставляйте мне иногда весточку через Дорофеева.
Понимаю, что вам может иногда приходить на сердце желание
не обременять отца и братьев необходимыми на вас издержками…», но «от нас всегда зависит много уменьшить наши издержки», — поучает
своего корреспондента И. Д. Якушкин и переходит к моральной стороне вопроса: «Во всяком положении есть для человека особенное назначение, и в нашем, кажется, оно состоит в том, чтобы сколько возможно менее хлопотать о
самих себе.
С
самого начала, говоря откровенно, я
не смел надеяться на полное выздоровление, просил бога, чтобы он подкрепил страдалицу в борьбе с тяжкою болезнию. Она приготовилась к перевалу, хотя несознательно встретила этот переход: всякая болезнь имеет
своего рода конец.
Вообще здесь, можно сказать, почти нет помещиков; есть две-три маленькие деревеньки в Тобольской губернии, но и там невольным образом помещики
не могут наслаждаться
своими правами, стараются владеть
самым скромным образом. Соседство свободных селений им бельмо на глазу.
Гости будут
самые близкие люди; но давно ему
не удается собрать тех, кого бы хотелось зазвать и без больших затей угостить в
своем углу.
Без всякого лечения я бы очень и давно хотел бы побывать у вас, но, кажется, и
самое двадцатилетнее гражданство всех возможных тюрем и изгнаний
не доставит возможности повидаться с соседями. Проситься
не хочу:
не из гордости, а по какому-то нежеланию заставить склонять
свое имя во всех инстанциях. Лучше всего бы вам собраться в Ялуторовск…
Я уверен, что ты
сам не разбираешь
своего письма.
Об Кургане просто тоска — вы хорошо сделали, что предварили старика насчет тамошнего забияки. Да и вообще весь состав как-то
не мил. Вероятно, кончится тем, что переводчика Кесаря
самого прогонят, если он слишком будет надоедать
своею перебранкою с уездной администрацией… [В конце июля П. Д. Горчаков перевел А. Ф. Бриггена на службу в туринский суд. О преследовании Бриггена сибирской администрацией — в сб. «Декабристы», 1907, стр. 51 и сл.]
На Новый год обнимаю вас, добрый друг; я здесь, благодарный богу и людям за отрадную поездку. Пожмите руку Александре Семеновне, приласкайте Сашеньку. Аннушка моя благодарит ее за милый платочек.
Сама скоро к ней напишет. Она меня обрадовала
своею радостью при свидании. Добрые старики все приготовили к моему приезду. За что меня так балуют, скажите пожалуйста. Спешу. Обнимите наших. Скоро буду с вами беседовать.
Не могу еще опомниться.
Впрочем, нельзя и
не сказать, что она
сама много портила
свою жизнь.
13 декабря Якушкин писал Пущину, повидимому, после сообщения по поводу требования Д. И. Кюхельбекер: «О капиталах
своих Др. Ив. нисколько
не хлопочет… видно, она в тот раз шарахнулась,
сама не зная почему».
Я как будто
не та стала, и
сама не постигаю перемены
своей, хотя очень ясно ощущаю ее…
В воскресенье получил я, любезный друг Николай, твои листки от 16-го числа. Пожалуйста, никогда
не извиняйся, что
не писал. Ты человек занятый и общественными и частными делами, то есть
своими, — следовательно, время у тебя на счету. Вот я, например, ровно ничего
не делаю и тут
не успеваю с моей перепиской. Впрочем, на это
свои причины и все одни и те же. Продолжается немощное мое положение. Марьино с
самого нашего приезда без солнца, все дожди и сырость. Разлюбило меня солнышко, а его-то я и ищу!..
…Прекрасно, что Михайло взялся ходатайствовать о Сереже Дурове, но
не мешало бы направить еще кого-нибудь из его родственников. Может быть, тетушка твоя Елизавета Павловна могла бы тут тебе помочь. Верно, она
сама или через кого-нибудь из близких
своих имеет возможность поговорить. Ты меня много порадуешь, если скажешь, что удастся это дело…
Неточные совпадения
Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по
своей части, а я отправлюсь
сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться,
не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в
свое дело
не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким
самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь
свою».
Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе
самому читать нравоучения для
своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее
своего барина и потому скорее догадывается, но
не любит много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
Конечно, если он ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего: может быть, оно там и нужно так, об этом я
не могу судить; но вы посудите
сами, если он сделает это посетителю, — это может быть очень худо: господин ревизор или другой кто может принять это на
свой счет.
Кто видывал, как слушает //
Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет, что ни работою // Ни вечною заботою, // Ни игом рабства долгого, // Ни кабаком
самим // Еще народу русскому // Пределы
не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… // О сеятель! приди!..