Неточные совпадения
Может быть, это мечта, но мечта для меня утешительная сладостная. Объяснений между нами не нужно: я пойму, если вы пришлете мне какую-нибудь книгу и скажете в письме, что она вам нравится, — тогда я прямо за перо с некоторыми
добрыми друзьями и спечем вам пирог. Но — увы! — когда еще этот листок до вас долетит и когда
получу ответ? Мильон верст!
Без объяснений скажу тебе,
добрый Евгений, что ты меня истинно утешил твоими двумя листками: первый я
получил в Чертовкине, а второй в Иркутске.
Из Иркутска я к тебе писал; ты, верно, давно
получил этот листок, в котором сколько-нибудь узнал меня. Простившись там с
добрыми нашими товарищами-друзьями, я отправился 5 сентября утром в дальний мой путь. Не буду тем дальним путем вести тебя — скажу только словечко про наших, с которыми удалось увидеться.
В двух словах скажу вам, почтенный Михаил Александрович, что три дня тому назад
получил добрейшее письмо ваше с рукописью. От души благодарю вас за доверенность, с которою вы вверяете полезный ваш труд. Тут же нашел я, открыв письмо из Иркутска, и записочку
доброго нашего Павла Сергеевича [Бобрищева-Пушкина]. Радуюсь вашему соединению…
Две недели, как
получил,
добрая Катерина Ивановна, прямое письмо ваше от 25 мая с листками из Итанцы.
Не моя вина,
добрый мой друг Евгений, что обычные мои письма не вовремя к тебе доходят, и не твоя вина, что я
получил, после листка твоего от 15 декабря, другой от 14 февраля.
Десять дней тому назад я
получил,
добрый друг мой Оболенский, твое письмо, вероятно, мартовское, числа нет…
Из Иркутска я
получил подробности о смерти
доброго нашего Артамона — он умер сознательно с необыкновенным спокойствием. Сам потребовал священника и распорядился всеми своими делами. Что год, то новые могилы!..
Про себя скажу тебе, что я, благодаря бога, живу здорово и спокойно.
Добрые мои родные постоянно пекутся обо мне и любят попрежнему. В 1842 году лишился я отца — известие об его кончине пришло, когда я был в Тобольске с братом Николаем. Нам была отрада по крайней мере вместе его оплакивать. Я тут
получил от Николая образок, которым батюшка благословил его с тем, чтобы он по совершении дальнего путешествия надел мне его на шею.
Очень вас благодарю,
добрая Катерина Федосеевна, за вашу приписку — поцелуйте вашу Машеньку за ее строчку. Приласкайте за меня и Павлушу. Душевно вам желаю всего отрадного в семейном вашем кругу. Часто ли вы
получаете письма из Солдиной?
На этих днях я
получил листок от Ивана Дмитриевича (с ялуторовскими друзьями я в еженедельной переписке). Он меня порадовал вашим верным воспоминанием,
добрая Надежда Николаевна. Вы от него будете знать об дальнейших моих похождениях. Надобно только благодарить вас за ваше участие: будем надеяться, что вперед все пойдет хорошо; здесь я починил инвалидную мою ногу и дорогой буду брать все предосторожности.
Только что собирался по отъезде молодых новобрачных (я говорю молодых, потому что бывают у нас подчас и старые новобрачные) отвечать вам,
добрый мой Гаврило Степанович, на письмо ваше с Лизой, как 1-го числа
получил другое ваше письмо, писанное благодетельной рукой Лучшего Секретаря.
На этих днях
получил ваши
добрые листки, которые привезла мне Неленька. Она была здесь ночью на минутку, выпила чай и опять вперед. Очень вам и Марье Николаевне благодарен за дружбу.
Несколько дней тому назад я
получил,
добрая Марья Николаевна, ваше письмо от 20 октября. Спасибо вам, что вы мне дали отрадную весточку о нашем больном. Дай бог, чтоб поддержалось то лучшее, которое вы в нем нашли при последнем вашем посещении. Дай бог, чтоб перемена лечения, указанная Пироговым, произвела желаемый успех! Мне ужасно неловко думать, что Петр, юнейший между нами, так давно хворает и хандрит естественным образом: при грудных болезнях это почти неизбежное дело.
Для характеристики писем Н. Д. Фонвизиной к Пущину, ее возвышенного стиля вообще приведу отрывки из двух ее писем к нему: «
Добрая Матрена Михеевна, конечно, удивится,
получив от меня ответ на письмо ваше от 11 июня из Рязанской губернии и степной деревни.
«Видно, что
доброму другу моему, Матрене Михеевне, судьба
получать от меня послания из разных темных углов России.
…24 — го я отправил барону твои деньги; разумеется, не сказал, от кого, только сказал, что и не от меня… От души спасибо тебе, друг, что послала по возможности нашему старику. В утешение тебе скажу, что мне удалось чрез одного здешнего
доброго человека добыть барону ежемесячно по 20 целковых. Каждое 1-ое число (начиналось с генваря)
получаю из откупа эту сумму и отправляю, куда следует. Значит, барон покамест несколько обеспечен…
Добрая Елизавета Петровна, сегодня только откликаюсь на ваше письмо от 23 августа, которое дошло до меня 11 сентября. Деньги Елены Родионовны тогда же отправлены были по ее назначению, и она, верно, прямо
получит ответ из Тобольска.
Сегодня три дня, что я
получил,
добрый друг Гаврило Степанович, ваш листок от 15-го числа.
Верно, до вас дошла весть о смерти Алексея Васильевича Шереметева. Я был в Москве, когда Евгений
получил это известие из деревни, и погоревал с ним об
добром товарище-сослуживце…
10-го числа
получил я,
добрая Марья Николаевна, твои листки от 3-го числа, а на другой день явилась домой моя хозяйка…
Неточные совпадения
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал.
Доброе мнение обо мне начальников и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг
получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
Размышления его были самые сложные и разнообразные. Он соображал о том, как отец его
получит вдруг и Владимира и Андрея, и как он вследствие этого нынче на уроке будет гораздо
добрее, и как он сам, когда будет большой,
получит все ордена и то, что выдумают выше Андрея. Только что выдумают, а он заслужит. Они еще выше выдумают, а он сейчас и заслужит.
Когда подле матушки заменила ее гувернантка, она
получила ключи от кладовой, и ей на руки сданы были белье и вся провизия. Новые обязанности эти она исполняла с тем же усердием и любовью. Она вся жила в барском
добре, во всем видела трату, порчу, расхищение и всеми средствами старалась противодействовать.
Покойного Одинцова она едва выносила (она вышла за него по расчету, хотя она, вероятно, не согласилась бы сделаться его женой, если б она не считала его за
доброго человека) и
получила тайное отвращение ко всем мужчинам, которых представляла себе не иначе как неопрятными, тяжелыми и вялыми, бессильно докучливыми существами.
— К
добру эта привычка не приведет меня. Я уже человек скомпрометированный, — высказал несколько неосторожных замечаний по поводу намерения Столыпина арестовать рабочих — депутатов Думы. В нашем министерстве искали, как бы придать беззаконию окраску законности.
Получил внушение с предупреждением.