Неточные совпадения
Значит, их останавливало почти то же, что меня
пугало: образ его мыслей всем хорошо был известен, но
не было полного к нему доверия.
Впоследствии узнал я об его женитьбе и камер-юнкерстве; и то и другое как-то худо укладывалось во мне: я
не умел представить себе Пушкина семьянином и царедворцем; жена красавица и придворная служба
пугали меня за него. Все это вместе, по моим понятиям об нем,
не обещало упрочить его счастия. [Весь дальнейший текст Записок Пущина опубликован впервые В. Е. Якушкиным («Русские ведомости», 1899, № 143).]
Писать, однако, с ним
не буду; кажется, это предложение его бы
испугало.
Может быть, при коротком свидании мне
не удалось их раскусить, или мы древностью своею историческою их
испугали, хотя, мне кажется с нами-то им удобнее всего было распахнуться в здешней степи, где чиновный люд способен видеть их неопытность,
не подозревая даже образования залетных ревизоров.
Поцелуй Таню [Таней называла себя в переписке с Пущиным Н. Д. Фонвизина, заявлявшая, что в «Евгении Онегине» Пушкин изобразил ее брак с Фонвизиным и что ее отношения к Пущину при жизни мужа сходны с отношением Татьяны к Онегину.] — меня
пугает слово на надписях. Все какое-то прощание! а я это слово
не люблю вообще, а особенно от нее.
Не лучше ли: до свидания! Где-нибудь и как-нибудь.
Мы пришли к провалу; дамы оставили своих кавалеров, но она не покидала руки моей. Остроты здешних денди ее не смешили; крутизна обрыва, у которого она стояла, ее
не пугала, тогда как другие барышни пищали и закрывали глаза.
Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят,
не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна на другую темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющами и несметными миллионами диких роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные ясные небеса.
Приходит муж. Он прерывает // Сей неприятный tête-а-tête; // С Онегиным он вспоминает // Проказы, шутки прежних лет. // Они смеются. Входят гости. // Вот крупной солью светской злости // Стал оживляться разговор; // Перед хозяйкой легкий вздор // Сверкал без глупого жеманства, // И прерывал его меж тем // Разумный толк без пошлых тем, // Без вечных истин, без педантства, // И
не пугал ничьих ушей // Свободной живостью своей.
Неточные совпадения
— // То добрый был, сговорчивый, // То злился, привередничал, //
Пугал нас: —
Не паши, //
Не сей, крестьянин!
Мычит корова глупая, // Пищат галчата малые. // Кричат ребята буйные, // А эхо вторит всем. // Ему одна заботушка — // Честных людей поддразнивать, //
Пугать ребят и баб! // Никто его
не видывал, // А слышать всякий слыхивал, // Без тела — а живет оно, // Без языка — кричит!
— Конституция, доложу я вам, почтеннейшая моя Марфа Терентьевна, — говорил он купчихе Распоповой, — вовсе
не такое уж
пугало, как люди несмысленные о сем полагают. Смысл каждой конституции таков: всякий в дому своем благополучно да почивает! Что же тут, спрашиваю я вас, сударыня моя, страшного или презорного? [Презорный — презирающий правила или законы.]
Дарья Александровна ничего
не ответила и только испуганно поглядела на него. Когда она осталась с ним наедине, ей вдруг сделалось страшно: смеющиеся глаза и строгое выражение лица
пугали ее.
Он поглядел на нее, и злоба, выразившаяся на ее лице,
испугала и удивила его. Он
не понимал того, что его жалость к ней раздражала ее. Она видела в нем к себе сожаленье, но
не любовь. «Нет, она ненавидит меня. Она
не простит», подумал он.