Неточные совпадения
Не знаю почему, тогда вдруг мне
показалось, что нескромно вынимать из тайника сердца заревые его трепетания, волнения, заблуждения и верования!
У меня разбежались глаза:
кажется, я
не был из застенчивого десятка, но тут как-то потерялся — глядел на всех и никого
не видал.
Свернули мы, наконец, с дороги в сторону, мчались среди леса по гористому проселку — все мне
казалось не довольно скоро!
Мне
показалось, что он вообще неохотно об этом говорил; я это заключил по лаконическим отрывистым его ответам на некоторые мои спросы, и потому я его просил оставить эту статью, тем более что все наши толкования ни к чему
не вели, а только отклоняли нас от другой, близкой нам беседы. Заметно было, что ему как будто несколько наскучила прежняя шумная жизнь, в которой он частенько терялся.
Не могу тебе ничего сказать важного, после твоего отъезда,
кажется, по несчастью или по счастью, все в том же положении; мои заботы — о ремонте, [Ремонт — покупка лошадей, деятельность Пущина по службе в Конной артиллерии.] кроме многих других, которые непременно сопряжены с моим существованием.
— Эти слова между нами
не должны
казаться сильными и увеличенными — мы
не на них основали нашу связь, потому ясмело их пишу, зная, что никакая земная причина
не нарушит ее; истинно благодарен вам за утешительные строки, которые я от вас имел, и душевно жалею, что
не удалось мне после приговора обнять вас и верных друзей моих, которых прошу вас обнять; называть их
не нужно — вы их знаете; надеюсь, что расстояние 7 тысяч верст
не разлучит сердец наших.
Не знаю, как и где вас вообразить; при свидании с родными я узнал, что вы с Фрицом тогда были в Финляндии, и мне
кажется, что вы теперь там поселились, но зачем — сам
не знаю.
Между тем как нас правительство
не хочет предать каждого своей судьбе и с некоторыми почестями пред другими несчастными (как их здесь довольно справедливо называют)
кажется намерено сделать более несчастными.
Об одном прошу вас:
не обвиняйте меня в непризнательности к попечительной вашей дружбе. Поистине
не заслуживаю такого упрека, и мне
кажется, что если бы я иначе думал и отвечал вам, то вы могли бы считать меня легкомысленным и недостойным той доверенности, которою я дорожу и которую стараюсь оправдать добросовестностью.
В одном только я
не совсем доволен тобою — ты
не сказал мне подробно обо всех наших лицейских или мне это так
кажется, потому что хотелось бы узнать многое, все…
Кучевской поселен в Гугутуе, славном селении по Якутскому тракту, в 60 верстах от Иркутска. Все хвалят его деревню, об нем мне много рассказывала толстая хозяйка в думном доме, где они до нас с Быстрицким проживали. —
Кажется, он совершенно здоров и
не унывает. Быстрицкий помещен в 8 верстах от Урика.
—
Не стану, друг Оболенский, передавать тебе впечатление, которое на меня произвел Глебов, это невыразимо жестоко: главное мне
кажется, что он никак
не хочет выйти из бездны, в которую погряз.
Вчера вечером поздно возвратился домой,
не успел сказать тебе, любезный друг, слова. Был у преосвященного, он обещал освободить Иакинфа, но
не наверное. — Просидел у Юшневских вечер. Днем сделал покупку, казанскую телегу за 125 рублей —
кажется, она довезет меня благополучно с моим хламом. Может быть, можно бы и дешевле приискать колесницу, но тоска ходить — все внимание обращено на карман, приходящий в пустоту.
Кажется, судьба
не отказала мне в свежести чувств, без которой отравлена преждевременно жизнь, — дышу теперь свободнее, но грустно расстаться с добрыми спутниками тяжелой эпохи моей жизни.
Кажется, я прежде
не был таков, и мне прескучно это глупое состояние.
Извините меня, что я
не уведомил вас в свое время о получении Тьера — мне совестно было Тулинова заставить писать, и
казалось,
не знаю почему, что вы должны быть уверены в исправной доставке книг.
Не постигаю, почему ты так долго
не получил моего письма отсюда тотчас по моем приезде: твои листки доходят до меня скорее, нежели мои к тебе; видно, знают, что я нетерпеливее тебя ожидаю их, — расстояние
кажется одинаково.
Я думаю, что вы
не попадете на Кавказ, если
не будете сами просить, —
кажется, это необходимое условие.
Пользуюсь случаем доставить вам то, что вы желали получить от меня.
Кажется, случай верный, а другого
не скоро дождешься в нашем захолустье.
Не прощаю К. Карл, что она вас
не навестила. Можно бы,
кажется, проехать несколько верст лишних в память Петровского союза. [То есть в память пребывания в Петровском, в семье декабриста H. M. Муравьева.]
Посылаю вам записки Andryane — вы и Наталья Дмитриевна прочтете с наслаждением эту книгу —
кажется, их у вас
не было. Если успеете — с Кудашевым возвратите, — я хочу их еще послать в другие места. Бобрищев-Пушкин, верно, также охотно их пробежит.
Кажется, я здесь
не уживусь и чуть ли
не отправлюсь в обратный путь, на восток.
Кажется, это
не из последних нервических припадков.
В Урике я с Ф. Б. много толковал про вас — от него и Кар. Карловны получал конфиденции. Как-то у них идет дело с Жозефиной Адамовной, молодой супругой Александра? Много от нее ожидать нельзя для Нонушки. Она недурна собой, но довольно проста и,
кажется, никогда наставницей
не может быть…
Андреевич в больнице под надзором; сначала пускали ходить, но он всякий день покупал мильон товаров и
не платил денег. Должны были поставить сторожа… Первое слово Якова Максимовича в Удинске было, что мы его обокрали и разорили.
Кажется, невозвратно потерян…
Я думаю, что наши близкие ожидают чего-нибудь от этого торжества, но мне
кажется, ничего
не может быть, хотя по всем правилам следовало бы, в подражание Европе, сделать амнистию. У нас этого слова
не понимают. Как вы думаете, что тут выкинет наш приятель? Угадать его мудрено, Н. П., как медведь,
не легко сказать, что он думает. [Приятель, Н. П. и дальше — медведь — Николай I.]
…Последняя могила Пушкина!
Кажется, если бы при мне должна была случиться несчастная его история и если б я был на месте К. Данзаса, то роковая пуля встретила бы мою грудь: я бы нашел средство сохранить поэта-товарища, достояние России, хотя
не всем его стихам поклоняюсь; ты догадываешься, про что я хочу сказать; он минутно забывал свое назначение и все это после нашей разлуки…
Увы!
кажется не быть мне у вас.
Annette советует мне перепроситься в Ялуторовск, но я еще
не решаюсь в ожидании Оболенского и по некоторой привычке, которую ко мне сделали в семье Ивашева. Без меня у них будет очень пусто — они неохотно меня отпускают в Тобольск, хотя мне
кажется, что я очень плохой нынче собеседник. В Ялуторовске мне было бы лучше, с Якушкиным мы бы спорили и мирились. Там и климат лучше, а особенно соблазнительно, что возле самого города есть роща, между тем как здесь далеко ходить до тени дерева…
Об Нарышкиных имею известие от брата Петра из Прочного Окопа, — Нарышкин чуть было
не задушил его, услышавши знакомый ему мой голос. Родственно они приняли моего Петра, который на год отправился по собственному желанию в экспедицию. Теперь они все в горах. Талызин уехал в Петербург и,
кажется,
не воротится, я этому очень рад. При нем я бы
не поехал по приглашению Фонвизина.
Ты невольно спрашиваешь, что будет с этими малютками?
Не могу думать, чтобы их с бабушкой
не отдали родным, и надеюсь, что это позволение
не замедлит прийти.
Кажется, дело просто, и
не нужно никаких доказательств, чтобы понять его в настоящем смысле.
Не умею тебе сказать, как мне трудно говорить всем об этом печальном происшествии…
Волконский преуморительно говорит о всех наших — между прочим о Горбачевском, что он завел мыльный завод, положил на него все полученное по наследству от брата и что,
кажется, выйдут мыльные пузыри. Мыла нет ни куска, а все гуща — ведь
не хлебать мыло, а в руки взять нечего. Сквозь пальцы все проходит, как прошли и деньги.
Я теперь попрежнему хлопочу и,
кажется, наверстываю то время, что
не мог возиться…
Кажется, вы
не можете пожаловаться, чтоб я к вам
не писал, лишь бы
не сказали:
не худо бы ему больше думать, а меньше болтать.
Ты меня смешишь желанием непременно сыграть мою свадьбу. Нет! любезный друг.
Кажется,
не доставлю тебе этого удовольствия.
Не забудь, что мне 4 мая стукнуло 43 года. Правда, что я еще молодой жених в сравнении с Александром Лукичом; но предоставляю ему право быть счастливым и за себя и за меня. Ты мне ни слова
не говоришь об этой оригинальной женитьбе. Все
кажется, что одного твоего письма я
не получил…
Бобрищев-Пушкин уже прислал мне в переплете нашу рукопись. Кой-где подскабливаю и отправлю недели через две к Энгельгардту.
Кажется, перевод изрядный, по крайней мере довольно отчетливый, что
не всегда бывает врусских изданиях…
Верно, мысли паши встретились при известии о смерти доброго нашего Суворочки. Горько мне было убедиться, что его нет с нами, горько подумать о жене и детях. Непостижимо, зачем один сменен, а другой
не видит смены? —
Кажется, меня прежде его следовало бы отпустить в дальнюю, бессрочную командировку.
По крайней мере
кажется, несомненно, что будем вместе — и вместе переберемся из Туринска, где я
не очень желаю остаться.
Писать, однако, с ним
не буду;
кажется, это предложение его бы испугало.
…Наш триумвират, несколько вам знакомый, совершенно сибирская проза нараспев. Признаюсь, издали мне эта компания
казалась сноснее, а как вижу ближе, то никак бы
не хотел ими командовать. Надобно иметь большую храбрость или большое упрямство, чтобы тут находить счастие. Впрочем, я этим еще более убеждаюсь в ничтожестве сибирских супружеств. [Речь идет о Басаргине, его жене и ее матери.]
Насмешили вы меня вашей классификацией старых женихов. Благодарен вам, что вы по крайней мере хотите меня женить
не здесь, а в России. Даже советую поместить меня в категорию Оболенского, а его можно обвенчать. Он найдет счастие там, где я, грешный человек, его и
не примечу. Так по крайней мере мне
кажется. Пожалуйста, отправляя его ко мне, снабдите аттестатом: я хочу знать ваше мнение; оно всегда оригинально, хотя иногда и
не совсем справедливо, по-моему.
Насчет Володи с вами
не согласен, но душевно желаю ошибиться. Пусть сбудутся ваши предположения о его характере; способности у него есть, но характер мне
не нравится: он мне всегда
казался бездушным, и оттого я никакой симпатии к нему
не чувствую, хоть вообще люблю новое поколение…
Понимаю, что вам может иногда приходить на сердце желание
не обременять отца и братьев необходимыми на вас издержками…», но «от нас всегда зависит много уменьшить наши издержки», — поучает своего корреспондента И. Д. Якушкин и переходит к моральной стороне вопроса: «Во всяком положении есть для человека особенное назначение, и в нашем,
кажется, оно состоит в том, чтобы сколько возможно менее хлопотать о самих себе.
…Вы нас ожидаете, а мы все на месте.
Не могу добиться решительного ответа насчет Тобольска… скоро сказка сказывается,
не скоро дело делается…
Кажется государственные преступники для того только рассыпаны по городам Сибири, чтобы кормить мясом в постные дни проезжающих ревизоров и утешать их в свободные часы от пустых и ничего
не доказывающих смотров…
Кажется, я бы и сам
не отдал ребенка, хотя бы обещали сделать его князем,
не только дворянином…
Сестра пишет, что в июне обещают перевести нас в Тобольск. Значит, в июле мы увидимся. С горестью пожмите руку доброму Матвею Ивановичу. Письмо Волконского сегодня посылаю в Тобольск. Туда,
кажется, никто
не писал. Адресую Бобрищеву-Пушкину. Мне вдруг попалась эта весть, так что почти
не верится.
Горько слышать, что наше 19 октября пустеет: видно, и чугунное кольцо истирается временем. Трудная задача так устроить, чтоб оно
не имело влияние на здешнее хорошее. Досадно мне на наших звездоносцев;
кажется, можно бы сбросить эти пустые регалии и явиться запросто в свой прежний круг. [Имеются в виду лицеисты 1-го выпуска, получившие по своей чиновничьей службе большие ордена.]
Вольховского биографию мне прислал Малиновский давно. Спасибо ему, что он напечатал, но напрасно тут слишком много казенного формуляра. Я и после смерти доброй моей Марьи
не перестаю писать к Малиновскому и к его сыну.
Кажется, мальчик умный и способный. Что-то его ждет впереди?
Может быть, при коротком свидании мне
не удалось их раскусить, или мы древностью своею историческою их испугали, хотя, мне
кажется с нами-то им удобнее всего было распахнуться в здешней степи, где чиновный люд способен видеть их неопытность,
не подозревая даже образования залетных ревизоров.
Без всякого лечения я бы очень и давно хотел бы побывать у вас, но,
кажется, и самое двадцатилетнее гражданство всех возможных тюрем и изгнаний
не доставит возможности повидаться с соседями. Проситься
не хочу:
не из гордости, а по какому-то нежеланию заставить склонять свое имя во всех инстанциях. Лучше всего бы вам собраться в Ялуторовск…