Европа выбрала деспотизм, предпочла империю. Деспотизм — военный стан, империя — война, император — военачальник. Все вооружено, война и будет, но где
настоящий враг? Дома — внизу, на дне — и там, за Неманом.
Вот князь хочет помочь Бурдовскому, от чистого сердца предлагает ему свою нежную дружбу и капитал, и, может быть, один из всех вас не чувствует к нему отвращения, и вот они-то и стоят друг пред другом как
настоящие враги…
Вот если бы ему дать его врагов,
настоящих врагов, беспощадных, могущественных, неутомимых, не брезгающих клеветою и доносом, — что бы он сказал тогда!
Неточные совпадения
Со всем этим никогда не соглашался
Настоящий Старик — дедушка Аким,
враг своего внука и всех людей, высокий, сутулый и скучный, как засохшее дерево.
В протестантской Германии образовалась тогда католическая партия, Шлегель и Лео меняли веру, старый Ян и другие бредили о каком-то народном и демократическом католицизме. Люди спасались от
настоящего в средние века, в мистицизм, — читали Эккартсгаузена, занимались магнетизмом и чудесами князя Гогенлоэ; Гюго,
враг католицизма, столько же помогал его восстановлению, как тогдашний Ламенне, ужасавшийся бездушному индифферентизму своего века.
В последние два года, когда они перенесли свои силы и раздражение на общество и в его симпатиях и антипатиях открыли своего
настоящего, давно искомого
врага, дух противоречия обществу во всем сделался главным направлением этих сил.
Воронцов был очень доволен тем, что ему, именно ему, удалось выманить и принять главного, могущественнейшего, второго после Шамиля,
врага России. Одно было неприятно: командующий войсками в Воздвиженской был генерал Меллер-Закомельский, и, по-настоящему, надо было через него вести все дело. Воронцов же сделал все сам, не донося ему, так что могла выйти неприятность. И эта мысль отравляла немного удовольствие Воронцова.
Это самое
настоящее средство прощать обиды и любить
врагов.