Неточные совпадения
Обед состоял из трех блюд (по праздникам четыре). За ужином два. Кушанье было
хорошо, но это не мешало нам иногда бросать пирожки Золотареву в бакенбарды. При утреннем чае — крупичатая белая булка, за вечерним — полбулки. В столовой, по понедельникам, выставлялась программа кушаний на
всю неделю. Тут совершалась мена порциями по вкусу.
Мы
все были рады такой развязке, жалея Пушкина и очень
хорошо понимая, что каждый из нас легко мог попасть в такую беду.
Я часто вспоминаю слова ваши, что не трудно жить, когда
хорошо, а надобно быть довольным, когда плохо. Благодаря бога я во
всех положениях довольно спокоен и очень здоров — что бог даст вперед при новом нашем образе жизни в Читинской, что до сих пор от нас под большим секретом, — и потому я заключаю, что должно быть одно из двух: или очень
хорошо, или очень дурно.
Вообще
все здесь
хорошо приняты от властей — учтиво и снисходительно: мы их не видим, и никакого надзора за нами нет. Я встретил Пятницкого у Кар. Карловны и доволен его обращением.
Поехал дальше. Давыдовых перегнал близ Нижне-удинска, в Красноярске не дождался. Они с детьми медленно ехали, а я, несмотря на грязь, дождь и снег иногда,
все подвигался на тряской своей колеснице. Митьков, живший своим домом, хозяином совершенным —
все по часам и
все в порядке. Кормил нас обедом —
все время мы были почти неразлучны, я останавливался у Спиридова, он еще не совсем устроился, но надеется, что ему в Красноярске будет
хорошо. В беседах наших мы
все возвращались к прошедшему…
…
Хорошо делает М. И., что пишет к Бенкендорфу, — не надобно останавливаться, и
все средства должно употребить, когда нужно чего-нибудь достигнуть. Не может быть, что Бенкендорф отказал, — будет только несколько дольше царствовать глист…
Верно, им у тебя
хорошо во
всех отношениях.
Большого сближения с чиновным людом у нас нет; но вообще
все они очень
хорошо понимают нас и оказывают всевозможное внимание.
Сенатора прислали с целой ордой правоведцев; они
все очищают только бумаги, и никакой решительно пользы не будет от этой дорогой экспедиции. Кончится тем, что сенатору, [Сенатор — И. Н. Толстой.] которого я очень
хорошо знаю с давних лет, дадут ленту, да и баста. Впрочем, это обыкновенный ход вещей у нас. Пора перестать удивляться и желать только, чтобы, наконец, начали добрые, терпеливые люди думать: нет ли возможности как-нибудь иначе
все устроить? Надобно надеяться, что настанет и эта пора.
Овощи огородные у нас
все вообще
хорошо родятся; капуста лучшая продается по 5 и по 4 сотня, а картофель по 30 коп. пудовка.
С божиею помощью
все устроится к лучшему — Тони в нескольких словах
хорошо познакомил меня с вами; надеюсь, что и меня вы сколько-нибудь знаете, следовательно, вы позволите мне без обыкновенных рекомендаций просить вас не считать меня чужим.
Пожалуйста, сообщите мне, что скажут медики об его состоянии, — я как-то думаю, что
все будет
хорошо.
Зачем вы хвораете? Вам следует быть в полном смысле слова здоровым:, живя на деятельном поприще, нужны
все силы. Я думаю, тайга должна прибавить здоровья; не худо летом быть на воздухе и поездить верхом. Пейте холодную воду, и
все будет
хорошо.
Впрочем,
хорошо и то, что
вся труппа действует на одной сцене: монологи довольно редки, большею частью действия совершаются рецитативою.
У нас, слава богу,
все идет
хорошо. В товарищеском кругу проводим досуги от кой-каких занятий, которыми сокращается время.
На этих днях я получил листок от Ивана Дмитриевича (с ялуторовскими друзьями я в еженедельной переписке). Он меня порадовал вашим верным воспоминанием, добрая Надежда Николаевна. Вы от него будете знать об дальнейших моих похождениях. Надобно только благодарить вас за ваше участие: будем надеяться, что вперед
все пойдет
хорошо; здесь я починил инвалидную мою ногу и дорогой буду брать
все предосторожности.
Об Кургане просто тоска — вы
хорошо сделали, что предварили старика насчет тамошнего забияки. Да и вообще
весь состав как-то не мил. Вероятно, кончится тем, что переводчика Кесаря самого прогонят, если он слишком будет надоедать своею перебранкою с уездной администрацией… [В конце июля П. Д. Горчаков перевел А. Ф. Бриггена на службу в туринский суд. О преследовании Бриггена сибирской администрацией — в сб. «Декабристы», 1907, стр. 51 и сл.]
…Вы меня спрашиваете о действии воды. Оставим этот вопрос до свидания. Довольно, что мое здоровье теперь очень
хорошо: воды ли, или путешествие это сделали —
все равно. Главное дело в том, что результат удовлетворительный… Если б я к вам писал официально, я бы только и говорил о водах, как это делаю в письмах к сестре, но тут эта статья лишняя…
Отсюда мне нечего сообщить вам нового — одна только печальная весть — это смерть М. Ф. Митькова. Страдания его кончились 23 октября… Буду в Красноярске и привезу вам оттуда
все подробности. Его земные счеты
хорошо кончены…
Ты напрасно говоришь, что я 25 лет ничего об тебе не слыхал. Наш директор писал мне о
всех лицейских. Он постоянно говорил, что особенного происходило в нашем первом выпуске, — об иных я и в газетах читал. Не знаю, лучше ли тебе в Балтийском море, но очень рад, что ты с моими. Вообще не очень
хорошо понимаю, что у вас там делается, и это естественно. В России меньше
всего знают, что в ней происходит. До сих пор еще не убеждаются, что гласность есть ручательство для общества, в каком бы составе оно ни было.
Не знаю, сказал ли я
все, что хотелось бы сказать, но, кажется, довольно уже заставлять тебя разбирать мою всегда спешную рукопись и уверять в том, что ты и
все вы знаете. На этот раз я как-то изменил своему обычаю: меньше слов! — Они недостаточны для полных чувств между теми, которые
хорошо друг друга понимают и умеют обмануть с лишком четвертьвековую разлуку. — Вот истинная поэзия жизни!
Ты говоришь: верую, что будет мир, а я сейчас слышал, что проскакал курьер с этим известием в Иркутск. Должно быть, верно, потому что это сказал почтмейстер Николаю Яковлевичу. Будет ли мир прочен — это другой вопрос, но все-таки
хорошо, что будет отдых. Нельзя же нести на плечах народа, который ни в чем не имеет голоса,
всю Европу. Толчок дан поделом — я совершенно с тобой согласен. Пора понять, что есть дело дома и что не нужно быть полицией в Европе.
…Спасибо большое за весточку о плачевном деле.
Хорошо, что Неленька перестанет адвокатствовать,что не совсем иногда удобно. Но что же дальше!
Все очень плохо, и кажется, нет исхода! Вот тут такой fatum, [Рок, судьба (лат.).] что и ты, друг сердечный, не разгадаешь. Однако, пожалуйста, повидай Неленьку — и взгляни на простоту M. H. Прежде она этим не отличалась. Мрачно об ней иногда думается. Нелегко ей в этой драме…
Только что собрался ответить твоей жене на ее письмо от 15-го числа, как получил, любезный друг Николай, твои листки… Я прочел
все со вниманием и нахожу, что ты
хорошо сделал, — только одно меня озадачило. Какие тут назначения по 3 т. братьям. Если один из этих братьев я, то прошу захерить эту статью.
Благодарю за известие о водворении Бакунина в доме Лучших.
Хорошо знать его на хороших руках, но я хотел бы, чтоб ты мне сказал, на ком он затевает жениться? Может быть, это знакомая тебе особа — ты был дедушкой
всех томских невест. И я порадовал бы его матушку, если б мог сказать ей что-нибудь положительное о выборе ее сына. Неизвестность ее тревожит, а тут всегда является Маремьяна. [Речь идет об M. А. Бакунине. Об этом — и в начале следующего письма.]
…Утром явился ко мне Володя Анненков… Спрашивает, где отец его. Я решительно ничего не мог ему сказать. Говорит, что ожидает их возвращения каждый день. С ним потолковал и нашел, что он
все тот же. Кажется, переезд через Урал нисколько его не оживил, только меньше плюет по-бурятски. И то
хорошо…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему
всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как
хорошо!
Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом.
Все чрезвычайно
хорошо говорил. Говорит: «Я, Анна Андреевна, из одного только уважения к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный человек, самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне жизнь — копейка; я только потому, что уважаю ваши редкие качества».
Осип. Любит он, по рассмотрению, что как придется. Больше
всего любит, чтобы его приняли
хорошо, угощение чтоб было хорошее.
Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице
все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава богу,
все пошло
хорошо.
Анна Андреевна. Но только какое тонкое обращение! сейчас можно увидеть столичную штучку. Приемы и
все это такое… Ах, как
хорошо! Я страх люблю таких молодых людей! я просто без памяти. Я, однако ж, ему очень понравилась: я заметила —
все на меня поглядывал.