Неточные совпадения
На другой
день, ровно в двенадцать часов, гробовщик и его дочери вышли из калитки новокупленного дома и отправились к соседу. Не стану
описывать ни русского кафтана Адриана Прохорова, ни европейского наряда Акулины и Дарьи, отступая в сем случае от обычая, принятого нынешними романистами. Полагаю, однако ж, не излишним заметить, что обе девицы надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи.
Если бы слушался я одной своей охоты, то непременно и во всей подробности стал бы
описывать свидания молодых людей, возрастающую взаимную склонность и доверчивость, занятия, разговоры; но знаю, что большая часть моих читателей не
разделила бы со мною моего удовольствия.
Неточные совпадения
Одессу звучными стихами // Наш друг Туманский
описал, // Но он пристрастными глазами // В то время на нее взирал. // Приехав, он прямым поэтом // Пошел бродить с своим лорнетом // Один над морем — и потом // Очаровательным пером // Сады одесские прославил. // Всё хорошо, но
дело в том, // Что степь нагая там кругом; // Кой-где недавный труд заставил // Младые ветви в знойный
день // Давать насильственную тень.
В последнем вкусе туалетом // Заняв ваш любопытный взгляд, // Я мог бы пред ученым светом // Здесь
описать его наряд; // Конечно б, это было смело, //
Описывать мое же
дело: // Но панталоны, фрак, жилет, // Всех этих слов на русском нет; // А вижу я, винюсь пред вами, // Что уж и так мой бедный слог // Пестреть гораздо б меньше мог // Иноплеменными словами, // Хоть и заглядывал я встарь // В Академический Словарь.
В начале моего романа // (Смотрите первую тетрадь) // Хотелось вроде мне Альбана // Бал петербургский
описать; // Но, развлечен пустым мечтаньем, // Я занялся воспоминаньем // О ножках мне знакомых дам. // По вашим узеньким следам, // О ножки, полно заблуждаться! // С изменой юности моей // Пора мне сделаться умней, // В
делах и в слоге поправляться, // И эту пятую тетрадь // От отступлений очищать.
Не стану теперь
описывать, что было в тот вечер у Пульхерии Александровны, как воротился к ним Разумихин, как их успокоивал, как клялся, что надо дать отдохнуть Роде в болезни, клялся, что Родя придет непременно, будет ходить каждый
день, что он очень, очень расстроен, что не надо раздражать его; как он, Разумихин, будет следить за ним, достанет ему доктора хорошего, лучшего, целый консилиум… Одним словом, с этого вечера Разумихин стал у них сыном и братом.
— Третьего
дня в трактире тоже история: пообедал, а платить не желает; «я, дескать, вас в сатире за то
опишу».