Не успел я расплатиться со старым моим ямщиком, как Дуня возвратилась с самоваром. Маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею на меня; она потупила большие голубые глаза; я стал с нею разговаривать, она отвечала мне безо всякой робости, как девушка, видевшая
свет. Я предложил отцу ее стакан пуншу; Дуне подал я чашку чаю, и мы втроем начали беседовать, как будто век были знакомы.
В столицах женщины получают, может быть, лучшее образование; но навык
света скоро сглаживает характер и делает души столь же однообразными, как и головные уборы.
Полно, не дурачься…» — «Нет, папа, ни за что на
свете, ни за какие сокровища не явлюсь я перед Берестовыми».