Она опомнилась, но снова //
Закрыла очи — и ни слова // Не говорит. Отец и мать // Ей сердце ищут успокоить, // Боязнь и горесть разогнать, // Тревогу смутных дум устроить… // Напрасно. Целые два дня, // То молча плача, то стеня, // Мария не пила, не ела, // Шатаясь, бледная как тень, // Не зная сна. На третий день // Ее светлица опустела.
Он спит, — и длинные ресницы //
Закрыли очи под собой; // В ланитах кровь, как у девицы, // Играет розовой струёй; // И на кольчуге боевой // Ему не жестко. С сожаленьем // На эти нежные черты // Взирает витязь, и мечты // Его исполнены мученьем: // «Так светлой каплею роса, // Оставя край свой, небеса, // На лист увядший упадает; // Блистая райским жемчугом, // Она покоится на нем, // И, беззаботная, не знает, // Что скоро лист увядший тот // Пожнет коса иль конь сомнет!»
— Утешь ты меня, успокой, моя милая, дорогая ты моя Фленушка! — молящим голосом говорила Манефа. — Спокойно б я тогда померла, все бы добро к тебе перешло, без страха б за тебя, без печали
закрыла очи на смертном одре, без земных бы забот предстала пред Создателя…
Неточные совпадения
Бывшие ученики его, умники и остряки, в которых ему мерещилась беспрестанно непокорность и заносчивое поведение, узнавши об жалком его положении, собрали тут же для него деньги, продав даже многое нужное; один только Павлуша Чичиков отговорился неимением и дал какой-то пятак серебра, который тут же товарищи ему бросили, сказавши: «Эх ты, жила!»
Закрыл лицо руками бедный учитель, когда услышал о таком поступке бывших учеников своих; слезы градом полились из погасавших
очей, как у бессильного дитяти.
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее
око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти
закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.
Закрой сперва сыпучими песками // Глаза мои, доской тяжелой сердце // У бедненькой Купавы раздави, // Тогда бери другую.
Очи видеть // Разлучницы не будут, горя злого // Ревнивое сердечко не учует. // Снегурочка, завистница, отдай // Дружка назад!
Кинулся верный Стецько к своему пану, — лежит пан его, протянувшись на земле и
закрывши ясные
очи.
Одиноко сидел в своей пещере перед лампадою схимник и не сводил
очей с святой книги. Уже много лет, как он затворился в своей пещере. Уже сделал себе и дощатый гроб, в который ложился спать вместо постели.
Закрыл святой старец свою книгу и стал молиться… Вдруг вбежал человек чудного, страшного вида. Изумился святой схимник в первый раз и отступил, увидев такого человека. Весь дрожал он, как осиновый лист;
очи дико косились; страшный огонь пугливо сыпался из
очей; дрожь наводило на душу уродливое его лицо.