Любопытство меня мучило: куда ж отправляют меня, если уж не в Петербург? Я
не сводил глаз с пера батюшкина, которое двигалось довольно медленно. Наконец он кончил, запечатал письмо в одном пакете с паспортом, снял очки и, подозвав меня, сказал: «Вот тебе письмо к Андрею Карловичу Р., моему старинному товарищу и другу. Ты едешь в Оренбург служить под его начальством».
«Слышь ты, Василиса Егоровна, — сказал он ей покашливая. — Отец Герасим получил, говорят, из города…» — «Полно врать, Иван Кузмич, — перервала комендантша, — ты, знать, хочешь собрать совещание да без меня потолковать об Емельяне Пугачеве; да лих, [Да лих (устар.) — да нет уж.]
не проведешь!» Иван Кузмич вытаращил глаза. «Ну, матушка, — сказал он, — коли ты уже все знаешь, так, пожалуй, оставайся; мы потолкуем и при тебе». — «То-то, батька мой, — отвечала она, — не тебе бы хитрить; посылай-ка за офицерами».
Неточные совпадения
Василиса Егоровна увидела коварство своего мужа; но, зная, что ничего от него
не добьется, прекратила свои вопросы и
завела речь о соленых огурцах, которые Акулина Памфиловна приготовляла совершенно особенным образом.
Все были поражены. «Ну, — сказал комендант, — видно, нам от него толку
не добиться. Юлай,
отведи башкирца в анбар. А мы, господа, кой о чем еще потолкуем».
Он отворотился и отъехал,
не сказав более ни слова. Швабрин и старшины последовали за ним. Шайка выступила из крепости в порядке. Народ пошел
провожать Пугачева. Я остался на площади один с Савельичем. Дядька мой держал в руках свой реестр и рассматривал его с видом глубокого сожаления.
— Нечего их ни жалеть, ни жаловать! — сказал старичок в голубой ленте. — Швабрина сказнить
не беда; а
не худо и господина офицера допросить порядком: зачем изволил пожаловать. Если он тебя государем
не признает, так нечего у тебя и управы искать, а коли признает, что же он до сегодняшнего дня сидел в Оренбурге с твоими супостатами?
Не прикажешь ли
свести его в приказную да запалить там огоньку: мне сдается, что его милость подослан к нам от оренбургских командиров.
Я вышел из кибитки и требовал, чтоб
отвели меня к их начальнику. Увидя офицера, солдаты прекратили брань. Вахмистр повел меня к майору. Савельич от меня
не отставал, поговаривая про себя: «Вот тебе и государев кум! Из огня да в полымя… Господи владыко! чем это все кончится?» Кибитка шагом поехала за нами.
—
Не могу знать, ваше благородие, — отвечал вахмистр. — Только его высокоблагородие приказал ваше благородие
отвести в острог, а ее благородие приказано привести к его высокоблагородию, ваше благородие!
Старик был тронут. «Ох, батюшка ты мой Петр Андреич! — отвечал он. — Хоть раненько задумал ты жениться, да зато Марья Ивановна такая добрая барышня, что грех и пропустить оказию. Ин быть по-твоему!
Провожу ее, ангела божия, и рабски буду доносить твоим родителям, что такой невесте
не надобно и приданого».
Меня опять
отвели в тюрьму и с тех пор уже к допросу
не требовали.
Скотинин. Митрофан по мне. Я сам без того глаз
не сведу, чтоб выборный не рассказывал мне историй. Мастер, собачий сын, откуда что берется!
— Помилуйте, по нынешнему времю воровать положительно невозможно. Всё окончательно по нынешнему времю гласное судопроизводство, всё нынче благородно; а не то что воровать. Мы говорили по чести. Дорого кладут зa лec, расчетов
не сведешь. Прошу уступить хоть малость.
— Пожалуй, я тебе дам девчонку; она у меня знает дорогу, только ты смотри!
не завези ее, у меня уже одну завезли купцы.
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа
завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог
провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Хлестаков. Да, совсем темно. Хозяин
завел обыкновение
не отпускать свечей. Иногда что-нибудь хочется сделать, почитать или придет фантазия сочинить что-нибудь, —
не могу: темно, темно.
Я даже думаю (берет его под руку и
отводит в сторону),я даже думаю,
не было ли на меня какого-нибудь доноса.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию
проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а
не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я
не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.