«Полесье… глушь… лоно природы… простые нравы… первобытные натуры, — думал я, сидя в вагоне, — совсем незнакомый мне народ, со странными обычаями, своеобразным языком… и уж, наверно, какое множество поэтических легенд, преданий и песен!» А я в то время (рассказывать, так все рассказывать) уже успел тиснуть в одной маленькой газетке рассказ с двумя убийствами и одним самоубийством и знал теоретически, что для писателей полезно
наблюдать нравы.
Неточные совпадения
— Будет шутить! — недоверчиво возразил Лихонин.Что же тебя заставляет здесь дневать и ночевать? Будь ты писатель-дело другого рода. Легко найти объяснение: ну, собираешь типы, что ли…
наблюдаешь жизнь… Вроде того профессора-немца, который три года прожил с обезьянами, чтобы изучить их язык и
нравы. Но ведь ты сам сказал, что писательством не балуешься?
Сим предметом еще не ограничились труды их: Монархиня желала, чтобы они исследовали все исторические монументы в нашей Империи; замечали следы народов, которые от стран Азии преходили Россию, сами исчезли, но оставили знаки своего течения, подобно рекам иссохшим; желала, чтобы они в развалинах, среди остатков древности, как бы забытых времен, искали откровений прошедшего; чтобы они в нынешних многочисленных народах Российских узнавали их неизвестных предков, разбирая языки, происхождение и смесь оных; чтобы они,
наблюдая обычаи,
нравы, понятия сих людей, сообщили Историку и Моралисту новые сведения, а Законодателю новые средства благодеяния.
Батенька решился отправить нас пока в училище. Домине Галушкинский, за произведенное развращение (так думали батенька)
нравов наших, должен был заниматься с нами целый год без жалованья, на одних харчах наших, и как ему обещали, что не объявят начальству его о происшедшем, то он был рад и обещевал уже
наблюдать за нами, как за зеницею ока своего.
Уроженец Малороссии, он обратил особое внимание на сынов ее,
наблюдал их
нравы, изображал частную жизнь и мелкие домашние интересы их, разоблачал тайные разнообразные пружины действий человеческих, и все это выполнял с поразительной истиной и простотою, какой ни у кого до него не было заметно.
Кто шел в читальню или, вернее сказать, говорильню при магазине Луки Благоприобретова, кто в редакцию, кто в типографию, а кто и просто себе
наблюдать жизнь и
нравы на Невском проспекте и размышлять о высшей несправедливости судеб и о подлом устройстве социальных отношений.