Неточные совпадения
Театр уж полон;
ложи блещут;
Партер и кресла, всё кипит;
В райке нетерпеливо плещут,
И, взвившись, занавес шумит.
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной
ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет.
Всё хлопает. Онегин входит,
Идет меж кресел по
ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На
ложи незнакомых дам;
Все ярусы окинул взором,
Всё видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он;
С мужчинами со всех сторон
Раскланялся, потом на сцену
В большом рассеянье взглянул,
Отворотился — и зевнул,
И молвил: «Всех пора на смену;
Балеты долго я терпел,
Но и Дидло мне надоел».
Неточные совпадения
Пошли не
в ногу, торжественный мотив марша звучал нестройно, его заглушали рукоплескания и крики зрителей, они торчали
в окнах домов, точно
в ложах театра, смотрели из дверей, из ворот. Самгин покорно и спокойно шагал
в хвосте демонстрации, потому что она направлялась
в сторону его улицы. Эта пестрая толпа молодых людей была
в его глазах так же несерьезна, как манифестация союзников. Но он невольно вздрогнул, когда красный язык знамени исчез за углом улицы и там его встретил свист, вой, рев.
Сотни рук встретили ее аплодисментами, криками; стройная, гибкая,
в коротенькой до колен юбке, она тоже что-то кричала, смеялась, подмигивала
в боковую
ложу, солдат шаркал
ногами, кланялся, посылал кому-то воздушные поцелуи, — пронзительно взвизгнув, женщина схватила его, и они,
в профиль к публике, делая на сцене дугу, начали отчаянно плясать матчиш.
А другой быстро, без всяких предварительных приготовлений, вскочит обеими
ногами с своего
ложа, как будто боясь потерять драгоценные минуты, схватит кружку с квасом и, подув на плавающих там мух, так, чтоб их отнесло к другому краю, отчего мухи, до тех пор неподвижные, сильно начинают шевелиться,
в надежде на улучшение своего положения, промочит горло и потом падает опять на постель, как подстреленный.
Козленев, вовсе уж не шутя и не стесняясь тем, что сидел
в ложе, стучал руками и
ногами.
Но еще труднее с непривычки была чересчур сильная отдача
ложа в плечо при выстреле. Она была так быстра и тяжела, что, ударяясь
в тринадцатифунтовую берданку, чуть не валит начинающего стрелка с
ног. Оттого-то у всех фараонов теперь правое плечо и правая ключица
в синяках и по ночам ноют.