Неточные совпадения
Поедет ли домой: и дома
Он занят Ольгою своей.
Летучие листки альбома
Прилежно украшает ей:
То
в них рисует сельски виды,
Надгробный камень, храм Киприды
Или на лире голубка
Пером и красками слегка;
То на листках воспоминанья,
Пониже подписи других,
Он оставляет нежный стих,
Безмолвный памятник мечтанья,
Мгновенной думы долгий след,
Всё тот же после многих лет.
Так он писал темно и вяло
(Что романтизмом мы зовем,
Хоть романтизма тут нимало
Не вижу я; да что нам
в том?)
И наконец перед зарею,
Склонясь усталой головою,
На модном слове идеал
Тихонько Ленский задремал;
Но только сонным обаяньем
Он позабылся, уж сосед
В безмолвный входит кабинет
И будит Ленского воззваньем:
«Пора вставать: седьмой уж час.
Онегин, верно, ждет уж нас».
Ей нравится порядок стройный
Олигархических бесед,
И холод гордости спокойной,
И эта смесь чинов и лет.
Но это кто
в толпе избранной
Стоит
безмолвный и туманный?
Для всех он кажется чужим.
Мелькают лица перед ним,
Как ряд докучных привидений.
Что, сплин иль страждущая спесь
В его лице? Зачем он здесь?
Кто он таков? Ужель Евгений?
Ужели он?.. Так, точно он.
— Давно ли к нам он занесен?
Неточные совпадения
Начал он заводить между ними какие-то внешние порядки, требовал, чтобы молодой народ пребывал
в какой-то
безмолвной тишине, чтобы ни
в каком случае иначе все не ходили, как попарно.
Бедная старушка, привыкшая уже к таким поступкам своего мужа, печально глядела, сидя на лавке. Она не смела ничего говорить; но услыша о таком страшном для нее решении, она не могла удержаться от слез; взглянула на детей своих, с которыми угрожала ей такая скорая разлука, — и никто бы не мог описать всей
безмолвной силы ее горести, которая, казалось, трепетала
в глазах ее и
в судорожно сжатых губах.
— Сто есь духу беги! — крикнул вдруг мальчик со стула и, сказав это, погрузился опять
в прежнее
безмолвное прямое сиденье на стуле, выпуча глазки, пятками вперед и носками врозь.
И Базаров и Аркадий ответили ей
безмолвным поклоном, сели
в экипаж и, уже нигде не останавливаясь, отправились домой,
в Марьино, куда и прибыли благополучно на следующий день вечером.
В продолжение всей дороги ни тот, ни другой не упомянул даже имени Одинцовой; Базаров
в особенности почти не раскрывал рта и все глядел
в сторону, прочь от дороги, с каким-то ожесточенным напряжением.
Но
в этот вечер они смотрели на него с вожделением, как смотрят любители вкусно поесть на редкое блюдо. Они слушали его рассказ с таким
безмолвным напряжением внимания, точно он столичный профессор, который читает лекцию
в глухом провинциальном городе обывателям, давно стосковавшимся о необыкновенном.
В комнате было тесно, немножко жарко,
в полумраке сидели согнувшись покорные люди, и было очень хорошо сознавать, что вчерашний день — уже история.